Спасибо моим Бетам!

Мои дорогие Беты!
Isabella*
Танцующая с призраками
Злая Ёлка
Собрала ваши тайные фотографии, чтобы каждый день вами любоваться!
Вот так!
Потому что вы хорошие!







Надеюсь, Беты себя узнали?

запись создана: 01.11.2011 в 22:35

@темы: мокну

---

Грустные финиши

ВАУ!!!
Сегодня, вернувшись поздно вечером с предпраздничной пьянки, открываю свежий номер ГФ-газеты...
А там мне подарочег! И какой!!!
Друзья! Это подарок несравненной *Illusion*: коллаж к моему прошлогоднему фику на ГФ "Ночь перед рассветом". Фик - жуткий плагиат Гоголя. Но коллаж прекрасен!
Щасливый аффтар, весь в слезах от щастья , каваицца и някает и прыгает

*Illusion* Спасибо!



a href="www.diary.ru/~sadfinish/p168606379.htm">ГФ - номер шестой

Сам фанфег можно почитать здесь.
Ночь перед рассветом

запись создана: 31.10.2011 в 01:17

@темы: мокну

---

Подарки мне

Я счастливая!
К юбилейной 80-ой главе благодарные читатели "Двух роялей в кустах" подарили мне много-много картинок.
Чтобы было удобнее любоваться картинками, выношу арт в отдельный пост.

Спасибо вам огромное! Это так здорово, потому что у меня есть такие замечательные читатели! Честное слово, не каждому автору дано. Всё-таки 80 глав - цифра круглая.
Очень надеюсь, что мои читатели не потеряют интерес к фику до эпилога. Тем более, что самое интересное впереди.



Это все мои самые любимые персы: великолепная шестерка!

запись создана: 27.10.2011 в 21:52

@темы: мокну

---

Грустные финиши

Друзья! Читайте "Грустные финиши"!
Мну там есть. И даже несколько раз. Патамушта за две команды.



Сегодня я читала вот это!
Ребята, это феерично! Честное слово, давно так не оттягивалсо!

Весь арт, коллажи, демативаторы и стихи выше всяких похвал!
Особливо рекламирую печатное издание от "Верных скитерцев".
№ 2
№ 1
В первом номере совершенно фееричное центральное интервью! Я, как йуный аффтар, заценило сразу. Цытатки тамо - жесть!

@темы: Зарядка для хвоста

---

"Веселые старты"

"Весёлые старты" уже стартовали!!!



Поскольку я знаю, что мой дневник читают те, кто любит читать о Гарри и Гермионе, то рекомендую перевод "Таинственное исчезновение Салли-Энн Перкс" - детектив, выросший из ошибки Роулинг.
Салли-Энн распределили перед Гарри, поэтому он хорошо запомнил эту девочку. А когда сдавали СОВ, и учеников снова приглашали по алфавиту, фамилия девочки была пропущена. Вот из этого ляпа родился чудесный фик.
Читается очень легко. В первой главе стиль показался местами суховат, но уже вторая глава оказалась лучше. Множество мелких и вкусных деталек, отличная интрига, совершенно канонные Гарри и Гермиона, хорошая детективная линия!
В общем, рекомендую. И вообще, давненько я не гуляла по старому доброму Хогвартсу. Очень надеюсь на легкое соединение детской сказки с классическим английским детективом.

Таинственное исчезновение Салли-Энн

@темы: перезагрузка

---

"Два рояля в кустах"

Дорогие читатели, простите за долгий перерыв!
Неожиданно получился практически голый гет. Автор ничего не мог поделать: эти двое заняты друг другом больше, чем детективным сюжетом.

Глава 80. Утро будет солнечным

22 апреля 1998 года, среда.

Я славил тех, кому хватает воли
И резкой беспощадности меча,
Кто может, глух к чужой беде и боли,
Не сомневаться и рубить с плеча;
И только позже понял: свойства эти –
Решимость, сила, как ни назови, -
Не часто нам встречаются на свете,
Но всё же чаще истинной любви.

Мэтью Арнольд (1852 год)

Луна остановилась над озером.

Полнолуние миновало неделю с лишним назад. То, что оставалось от ночного светила напоминало кривую фасолину – тень поглотила уже больше половины диска. Днем, притворяясь беззаботными и безучастными, по небу плыли лёгкие облака, а когда пришла ночь, они подстерегли неосмотрительную планету и взяли в плен.

Лунный свет пробивался к земле сквозь завесу тумана. От этого контуры фасолины расплылись, стали как тот фонарь на Тисовой улице, если смотреть на него с чердака, из заиндевевшего окошка. Но это было единственное яркое пятно на небе: звёзды в схватке с облаками оказались бессильны.

В полночь Гарри сменил Гермиону на посту. Вместе с учебником Принца-полукровки (вновь обретённая книга жгла руки, оставить её в бисерной сумочке было невозможно) он прихватил «Историю Хогвартса». Коротая ночь, не худо было бы начать листать и этот фолиант. Но книга так и осталась лежать на коленях нераскрытой.

Подушечки пальцев, пробегая по рельефной, тиснёной золотом обложке, машинально задержались на букве «S» в конце названия, и Гарри понял, что ему себя не пересилить. Настроение не то - мысли слишком далеко от прошлых столетий. Перед глазами вставала Гермиона в распахнутой рубашке, лихорадочно застегивающая пуговки, её растрепанные волосы с набившимися в них прутиками и листочками, смеющиеся карие глаза, и всё это хотелось видеть и чувствовать снова и снова, и во всех подробностях.

Даже Снейповы каракули из учебника воскрешали в памяти не мрачного профессора, а подозрительно-ворчливую Гермиону, так и не смирившуюся с тем, что её обскакали по зельеварению.

Господи, неужели ей было это так важно? Гарри беззвучно рассмеялся, вспоминая лучшую ученицу Хогвартса после очередного поражения: вся в поту, нос в саже, лицо в красных пятнах...

Матч сезона: Гермиона Грейнджер и третий закон Голпалотта против Гарри Поттера и Принца-полукровки! Чистой воды безрассудство и... какие же они были дураки!

Вздохнув последний раз над «Расширенным курсом зельеварения», Гарри отложил в сторону обе книги и поднял глаза к небу: рассеянный серебристый свет притягивал взор подобно магниту. И внезапно заметил светящийся вокруг луны ореол.

Минуту назад ничего не было, а теперь белая светящаяся фасолина была заключёна в неровное радужное кольцо и словно купалась в голубоватой дымке, заполнявшей внутреннюю часть круга. Глаз различал все цвета радуги, от узкой фиолетовой прожилки с внутренней стороны до широкой и насыщенной красной полосы с внешнего края кольца.

Стало много светлее. Небо, ещё недавно выглядевшее гладким и чернильно-чёрным, вдруг от края и до края оказалось в белых кудряшках облаков. Словно глупые овечки, они разбрелись по всему небосводу - хвостик стада терялся за холмами. Самые любопытные столпились вокруг луны.

«Гало или венцы? - размышлял Гарри, вспоминая подзабытый за два года школьный курс астрономии. – Чем они там отличаются? Точно: распределением цветов! Если красный внутри круга, то это гало... Или наоборот?..»

Нет, запомнить это невозможно. Это как сталактит и сталагмит: чёрта два разберёшь, кто там сверху? Лучше не париться, а просто любоваться. Гарри не помнил, приходилось ли ему видеть красоту, подобную этой и жалел, что нет никого рядом. Может, позвать?

Он поднялся на ноги и, глядя на часы, раздумывал, стоит или не стоит будить Гермиону? Хотя, вряд ли она успела заснуть, времени прошло всего ничего.

- Гарри...

Он оглянулся. Девушка стояла в двух шагах от него, придерживая рукой откинутый полог. Дорожка оранжевого света, бегущая из палатки, освещала валик и оставленные там книги. «История Хогвартса» лежала сверху, но имя Любациуса Бораго на корешке читалось без труда. Гарри почему-то заподозрил, что улыбка, тронувшая уголки губ Гермионы, относилась к учебнику Снейпа.

- Ты чего не спишь? – спросил Гарри.

Вновь почувствовав себя контрабандистом, он как-то разом забыл о том, что собирался показать девушке редкое оптическое явление.

- А я подумала, что, может быть, тебе тут холодно без... одеяла, - слегка отстранённо проговорила Гермиона.

Скорее всего, ей просто не спалось. Натянула свитер прямо на пижаму и пришла к нему. Засмотревшись на ботинки, выглядывающие из-под фланелевых штанишек, на одеяло, свисающее с её руки почти до самой земли, Гарри улыбнулся про себя.

- Холодно, - серьёзно сказал он, но, заметив на лице Гермионы тень недоверия, добавил: – Нет, правда! Совсем замерз. Как раз хотел прийти погреться... а ты тут как тут. Очень удачно.

Пока Гарри раздумывал, куда переложить книги, Гермиона всучила одеяло ему в руки и, не сказав ни слова, отправила оба учебника в бисерную сумочку. Со своей передвижной библиотекой она, похоже, не расставалась ни на минуту.

Год назад Гарри сказал бы своей старосте пару слов, но сейчас эта её показная деловитость смешила. Пусть развлекается – добрее будет! Делать ему тут нечего, как только чужие каракули разбирать.

Гарри присел на край валика и жестом пригласил Гермиону расположиться рядом с ним. Когда девушка оказалась у него под боком, а накинутое на плечи одеяло укрыло их обоих от ночной сырости, Гарри указал рукой на луну, по-прежнему купающуюся в радужном ореоле. Щелчок делюминатора ликвидировал искусственный шарик света, без толку болтающийся над головой, так что в темноте планета засияла ещё ярче.

- У-ух, ты! – восхищенно выдохнула Гермиона.

- Как раз хотел позвать тебя, - признался Гарри просто, не пытаясь разыгрывать из себя закоченевшего страдальца, обделенного вниманием. – Правда, здорово?

- Здорово, - прошептала Гермиона, любуясь игрой живых красок.

Немного подумав, она протянула руку и ладонью накрыла тыльную сторону кисти Гарри. Её пальцы оказались на удивление холодными.

- И кто же из нас, спрашивается, замёрз? – пошутил Гарри. Он сложил обе девичьи ладошки лодочкой и плотно обхватил их своими руками, чтобы согреть.

- Ну, сегодня я... – нехотя согласилась Гермиона.

- А завтра? – спросил Гарри, почувствовав в голосе Гермионы недоговорённость.

– Завтра замерзнешь ты, - проговорила Гермиона, и как показалось Гарри, с удовлетворением.

- Это ещё почему?

Гарри выжидательно посмотрел на девушку, не выпуская её рук из своих.

- Потому что радужные кольца вокруг луны – это к перемене погоды, - ответила Гермиона тоном лучшей ученицы. – В частности, к похолоданию и осадкам.

- Гермиона... - начал Гарри с осторожностью. – А ты давно последний раз открывала учебники?

- Год назад. И что?

- А то, что нет там ничего про похолодание, - ответил Гарри, игнорируя профессорский тон Гермионы. – И про осадки тоже.

Не то, чтобы он действительно переживал – апрель никогда и не отличался щедростью на тепло, но зачем же так категорично? В кои-то веки собрался поболтать с девушкой о погоде, и на тебе: завтра будет дождь! Хорошо, хоть не снег.

- Во-первых, у венца только один круг, - заметила Гермиона, кинув взгляд на луну, - во-вторых, он неровный, в-третьих, радужные кольца могут исчезнуть в любой момент.

- И что? – Гарри отвёл глаза от созерцания луны и уставился на подругу, пытаясь понять, что же она хочет ему втолковать.

- А то, что данное явление нужно рассматривать в развитии, - заявила Гермиона с нажимом на последнем слове.

Разумеется, её невозмутимый тон говорил о многом, но Гарри готов был спорить, и даже выложить на бочку Бузинную палочку: о каком-либо «развитии» учебник астрономии умалчивал. Так что тут он перед магическим образованием чист. По крайней мере, в рамках СОВ. А Гермиона насобирала толков где-то на стороне. Впрочем, понятно где: в библиотеке.

Что вдруг с ней такое? Бред какой-то! Он ей про красоту, а она ему про то, что круг неровный... Интересно, что ещё скажет?

- Выкладывай! – предложил Гарри небрежно. – Давай, изобретай про погоду.

Вообще-то он мог бы ни о чём не просить: Гермиона, почёсывая любимую мозоль, не стряпая начала читать расширенный курс астрономии. Теория, к счастью, оказалась краткой. Всего минуту спустя Гарри узнал, что венцы, как и радуга, образуются «вследствие дисперсии света на капельках воды».

- Дисперсии? – переспросил Гарри.

- Угу, - кивнула Гермиона. – То есть разложения.

- Хорошее дело разложением не назовут, - мрачно заметил Гарри.

Зря он так сказал. Испугавшись, что выражается чересчур заумно, Гермиона пустилась в подробные разъяснения. Ещё через минуту Гарри напомнили, что белый свет условно состоит из семи прочих цветов, и что фиолетовые волны почти в два раза короче, чем красные.

Изображая разницу волн по длине, она несколько раз раздвинула и вновь приблизила к себе ладони, словно играла на гармошке. Гарри наблюдал за ней молча. Девочка, что называется, в ударе... С ней бывает. Мало ли что? Может, мозгошмыг заразный пролетал? К утру синяк от укуса рассосётся. А сейчас лучше безмолвно «внимать» и покачивать головой.

Вскоре Гарри узнал:
с характерным зудом в лобной части головы – капля воды работает, как линза,
с непоправимым вывихом двух с половиной извилин - короткие волны, проходя сквозь каплю, имеют больший угол преломления,
с ужасом – на этот счёт есть конкретная формула,
с облегчением – Гермиона эту формулу не помнит.

Впрочем, Гарри не вдумывался особо в слова Гермионы: ясное дело, что это для синих ёжиков и законченных очкариков с квадратными стеклами. Тем не менее, кое-что уловил: явление существует, пока облака достаточно тонкие. В толстом и многослойном лучи света застревают намертво.

- Так что, - продолжала верещать Гермиона, - капли скоро разбухнут и размножатся, облака потяжелеют, радужное кольцо исчезнет, а скопившаяся в облаке влага прольётся с неба на землю. Подождёшь немного и сам убедишься...

На этом месте Гарри не выдержал.

- И чего только не придумают маглы, чтобы испортить волшебникам week end!

- Между прочим, магловские книги объясняют суть явлений, - проворчала в ответ Гермиона. – В отличие от большинства школьных учебников, по которым учились мы.

- Гермиона, - начал Гарри тихо, чтобы не отпугнуть подругу раньше времени, - а может, ну его, это министерство? Пойдешь в Хогвартс преподавать астрономию. С таким подходом к делу... В смысле, с магловским уклоном, - Гарри резко провёл рукой снизу вверх, изображая стартующую ракету, - ты же там революцию совершишь.

- А из министерства проще революции делать, - лениво зевнув, ответила Гермиона, очевидно полагая, что спор окончен и последнее слово осталось за ней.

Зря она так думает. Определенно, зря!

Гарри не чувствовал себя уязвлённым: то, что Гермиона знала массу невероятных вещей, давно воспринималось как само собой разумеющееся. Магловская физика – это вам не третий закон Голпалотта, который Поттер обязан был знать, но с которым они благополучно разошлись параллельными курсами.

Однако ему вдруг захотелось подразнить Гермиону, поспорить с ней, запутать её и даже немного разозлить. И чтоб нос её вредный снова оказался в саже. Пусть попробует брюзжать на живую природу, как брюзжала на несчастный учебник! Кроме того, никакого похолодания не хотелось. Дождей тем более. Придумала тоже - осадки! Сырость тут разводить... Всю зиму не просыхали, между прочим.

- А если кольцо будет увеличиваться и бледнеть? – деловито спросил Гарри, мотнув головой в сторону луны.

- Значит, капли воды в облаке постепенно усыхают, - ответила Гермиона, покосившись на небо. – И тогда в Шотландии будет тихо и солнечно.

- Замечательно! – вставил Гарри, с удовлетворением отметив про себя, что радужный ореол вокруг луны нисколько не уменьшился. Разве что чуток искривился, но от того стал ещё живописнее. – И почему же, в таком разе, мы должны предполагать худший вариант?

- Потому что окружность рваная, что однозначно указывает на неравномерную плотность облака, - буркнула в ответ Гермиона, и, указав пальцем, добавила: - Справа процесс конденсации идёт активнее...

- Да ничего там не идет! – решительно перебил Гарри, протестуя, главным образом, против употребления мудрёных определений: «процесс конденсации» действовал на него удручающе. – Просто одно облако кончилось, а второе ещё не началось. Или усыхает неравномерно.

- В облаке редко что усыхает, - оборвала Гермиона. - Гораздо чаще тяжелеет и падает на голову.

- Дорогая, а ты не путаешь жидкое с мягким? – съехав с тормозов, Гарри ненароком употребил двусмысленное выражение из сугубо мужской коллекции сальностей Рональда Уизли. – То, что тяжелеет, называется тучка. Как ты можешь подозревать этих милых барашков в тёмных началах?

Гермиона в ответ усмехнулась, но покачала головой, давая понять, что шутки шутками, а от дождя и холода не скроешься. Прям фатализм какой-то! Логика рулит строго налево и прямиком в канаву.

- Так-так... – ехидно протянул Гарри, чувствуя, что с каждой новой репликой светская беседа о погоде становится занятнее. – Плотность, говоришь, неравномерная?

Последние слова он проговорил с нарочитой любезностью, поднимаясь на ноги и укутывая одеялом девушку.

- Угу, - подтвердила Гермиона нежным голоском и победно кивнула.

- Щас подровняется... – прошелестел Гарри с максимально возможной для такого случая галантностью и, слегка прищурившись, уставился в небо.

Глупость, конечно. Разве от его желания что-то зависит? Разве с погодой можно договориться? Но, вопреки здравому смыслу, уверенность в последнем крепла с каждым мгновеньем.

Тучка эта – ерунда! Сейчас всё образуется: расширится, распылиться, расплывётся, там, где надо, усохнет и будет в лучшем виде! На худой конец луна перейдет в другое, более тонкое облако. И, кажется, там наверху, словно откликаясь на его молитву, что-то действительно подвинулось в нужном направлении. Так что, ещё чуть-чуть и...

Свершиться чуду помешал возглас Гермионы.

- Гарри! Гарри! Прекрати!

Она завопила столь резко и пронзительно, что рука машинально дернулась в направлении кармана. Однако выхватить волшебную палочку Гарри не успел. Гермиона подпрыгнула к нему прямо с места, где сидела, откинув одеяло на землю; с силой вцепилась в его руку, не давая возможности пошевелить локтем. Гарри поморщился от боли.

Послышались чьи-то шаркающие шаги. Они одновременно оглянулись на звук: из-за полога высунулся крючковатый нос Кикимера. Гарри сделал ему знак свободной рукой.

- Ты чего? С ума сошла? - спросил он, когда Кикимер исчез, а полог опустился на прежнее место.

Вместо ответа Гермиона перевела взор к небу. Подняв глаза, Гарри обомлел: ореол вокруг Луны, еще минуту назад довольно рваный и неровный, превратился окружность идеальной формы, как будто её только что подправили циркулем.

- Неплохо, - пробормотал Гарри. Однако, наткнувшись на озабоченный взгляд Гермионы и отчего-то подумав невероятное, спросил: - По-твоему, я к этому как-то причастен?

Не то, чтобы Гарри пытался оправдываться, но всё-таки странно: почему его подозревают? Мысли у него были - факт. Но - это же неосновательно. Да вздор это! Облака и далеко, и высоко. Разве можно всерьёз делать ставку на то, что какой-то Поттер, стоя двумя ногами на земле, способен просушить тучку?

Выражение лица Гермионы давало чёткое представление, что Поттер и не на то способен.

- У меня даже палочки в руках не было, - напомнил Гарри, не желая сдаваться.

- У тебя на лбу целых три палочки нарисовано, - ответила Гермиона. - Этого больше, чем достаточно.

Гарри тронул лоб левой рукой, нащупал большим пальцем знакомую неровность кожи. Последние дни он избегал прикосновений к своему шраму, подсознательно боясь тем самым ненароком придавить зловредный фантом. Опять же – глупость, потому что призракам и стены не помеха.

- Кстати, о палочках, - добавила Гермиона настойчиво. – Тебе сейчас за палочку лучше не хвататься.

Она заметно ослабила хватку, но по-прежнему не отпускала правую руку Гарри. Её глаза смотрели упрямо, напряжённо, и скорее сверху вниз, хотя они с Гермионой были одного роста. Последнее обстоятельство как будто спустило в нём некий предохранительный клапан. Съязвить захотелось безумно.

- Ну да, со мной каждый день бывает. После... полуночи пялюсь в небо и грежу о хорошей погоде на завтра. А получаю за труды только ложечку варенья от Кикимера, да и то нерегулярно.

- Боюсь, что сегодня небеса откликнулись. Жаль только, что не вовремя!

Тревога в голосе Гермионы звучала неподдельная, Гарри даже почувствовал нечто похожее на угрызения совести. Хотя, чего ему-то совеститься? Это же не у него воображение разыгралось. Привыкли приписывать ему какие-то неведомые силы, когда он совершенно нормальный!

Сейчас, к примеру: разве его мысли были хоть сколько-нибудь сосредоточены на осушении тучки? Патронус давно бы хлопнулся от такой липовой «сосредоточенности». Здесь всё честно: не колдовал он над погодой последние несколько минут! Но, тем не менее, ореол вокруг луны, не теряя правильной округлой формы, продолжает расширяться, а небо светится все ярче.

Пользуясь тем, что его руку наконец-то выпустили на свободу, Гарри демонстративно посмотрел на часы.

- Мне кажется, бригада егерей задерживается... Уволю всех на следующей неделе!

- Ох, Гарри! – взмолилась Гермиона. - Не шути так!

- Никаких шуток! – продолжал Гарри, стараясь чересчур широко не улыбаться. – Ждём ещё три минуты. Если никто не пожалует, всё бросаю и приступаю к поцелуям. Сейчас для этого самое время, я считаю.

Его как будто не слышали. Гермиона, едва родив улыбку, продолжала нервно озираться по сторонам, сжимая побелевшими пальцами бисерную сумочку. Вид у неё был такой потерянный, что злость и желание насолить ей ушли, не оставив следа. Гарри не заметил, как это случилось, и вообще больше не думал об этом. Тихо решив про себя, что пора принять более существенные меры, достал спрятанную под одеждой мантию-невидимку.

- Давай сюда! – позвал Гарри.

Повторять приглашение дважды не пришлось. Гермиона, ни секунды не колеблясь, нырнула под мантию, и тесно прижалась к нему, явно стремясь занять как можно меньше места. Её руки обвились вокруг его торса и не отпускали. Волосы девушки упали к нему на плечи тяжелой, но мягкой волной, и пальцы мгновенно утонули в этом живом великолепии. Он зарылся лицом в её волосах, жадно впитывая в себя её запах, так что голова закружилась от живительной смеси запаха хвоинок, сосновой смолы, весеннего леса и свежего ночного воздуха.

А потом губы Гарри потянулись к её губам, но в последний момент раздался шум хлопающих по воде крыльев – парочка диких уток, крутившаяся у берега весь день, поднялась в небо. Гермиона вздрогнула и резко повернула голову навстречу звуку. Пришлось поцеловать её в щеку, вопреки ожиданиям оказавшуюся почти горячей.

- Ты волнуешься, – тихо уличил Гарри и, перекрывая пути к отступлению, добавил: - у тебя щёки пылают.

- Ты будешь смеяться...

- Я не буду смеяться, Гермиона.

Ему и в самом деле было не до смеха. Он ведь почувствовал, как она дернулась, как напряглась её спина, как судорожно вцепились пальцы в его свитер. В ожидании худшего всё её тело было натянуто, как струна, и вряд ли у него получится сейчас развеять её страхи. Не такие уж и надуманные, если честно. Гарри прикинул, что до победы ещё почти десять дней, и внезапно осознал, что этот срок равносилен вечности.

Он мог бы, наверное, наговорить кучу утешительных слов, но подозревал, что это лишнее. Этим Гермиону не успокоишь. Может напротив, дать высказаться ей?

- Господин прокурор, - начал Гарри полушутливым тоном, но с претензией на официальность, - а вы не могли бы предъявить подсудимому конкретное обвинение? Насколько я понимаю, меня здесь обвиняют в спонтанном использовании особого рода магии.

- Рунной магии, - подсказала Гермиона.

- И утверждают, что всё это безобразие, - Гарри обвёл сияющий радугой небосвод широким жестом, - моих рук дело. Я не верю.

- Отчего так категорично? – Гермиона, к тихой радости Гарри, подхватила его полуофициальный тон. - Разве вам не говорили, что ваш лоб украшает уникальный в своём роде знак – живая руна?

- Представляю, где бы я был, если... - Гарри заносчиво фыркнул. - Если бы эта руна исполняла все мои желания...

Его резко перебили.

- Гарри, руны вовсе не предназначены для того, чтобы исполнять чьи-то желания! Это... – Гермиона замялась, - скорее стихийное явление, и его не так уж просто объяснить.

- Ничего, - успокоил Гарри, стараясь придать голосу этакую непосредственную солидность. - Я тут до утра на дежурстве. Так что как раз сейчас у меня бездна свободного времени.

Наверное, его интуитивная уверенность в том, что все страхи напрасны, передалась Гармионе. Она немного расслабилась, и даже улыбнулась - мягко и уютно.

Как и ожидалось, Гермиона начала с цитирования учебника, Гарри был убежден, что дословного.

«Руна – это магический символ, являющийся максимально сжатым визуальным отображением природной силы. И, в то же время, «ключом» к энергетике того начала, которому рунический знак принадлежит».

- То есть желания он выполняет выборочно? – уточнил Гарри. – Так сказать, в соответствии с полномочиями.

- В соответствии с той природной силой, которую отображает в себе данная руна. И слово «желание», Гарри, не совсем уместно. Все гораздо тоньше! Здесь речь идет об изменении вероятностей. К примеру: те самые облака, из-за которых мы не сошлись во мнениях, могли остаться облаками, могли сгуститься в тучи, но, благодаря тебе - рассосались.

Гермиона указала рукой на луну. Там без труда можно было разглядеть второе радужное кольцо, а вот облака уже не просматривались – будто кто-то их размазал по небу тонким белёсым слоем. Гарри восхищённо присвистнул.

- Безобразие, так сказать, неоспоримое! – усмехнулась Гермиона. – Ты задал вектор развития...

- Я задал? – перебил Гарри. – Каким образом? В смысле, я и раньше любил погреться на солнышке, однако ж, это мало что давало.

- А вот это и есть наиболее сложный момент, - Гермиона, внезапно убрав из голоса шутливые нотки, заговорила серьёзно. – Здесь необходимо не просто желание, и не просто концентрация, а некое особое психологическое состояние... Психоэнергетический настрой. Маг как бы настраивается на «звучание» необходимой ему руны, и оттого в его тонком теле открывается некий канал, по которому направляется энергия. Считается, что волшебник должен чувствовать этот поток, и даже управлять им.

- А ты хоть раз чувствовала такое? – спросил Гарри, отчего-то подумав, что вряд ли услышит утвердительный ответ.

Гермиона решительно покачала головой.

- Вообще-то это программа седьмого курса, - добавила она чуть погодя. – Но теорию я читала. Руна – это как бы ключик к соответствующей природной энергии. Самое трудное – щёлкнуть замочком. А когда барьер преодолён, то дальше всё идёт, как по маслу.

- К «Соулу» это тоже относится?

- Да в первую очередь! – с жаром подтвердила Гермиона. – Твоя руна, Гарри – это снежный ком, ураган, лавина, которая вовсе не считает нужным возиться с замком. Она просто вышибает двери! При соответствующем настрое, конечно.

Гарри промолчал. Когда Гермиона заговорила о дверях и замках, ему припомнились слова Дамблдора о некой комнатке в Отделе тайн, которую всегда держат запертой. Там якобы хранится чудесная сила, имя которой – любовь. Интересно, дверь в комнату ещё цела? То есть, будет ли дверь на своём месте утром второго мая?..

- Просушка облаков тоже каким-то боком относится к «Соулу»? – спросил Гарри, скорее ради того, чтобы потянуть время. Разум, переполнившись информацией, требовал передышки.

«Господи, он ведь сдуру вообразил, что на той двери висит амбарный замок. Этакий министерский чуланчик, ага! Там, небось, такие заклятия стоят, что сам Снейп обломается...»

- Солнце и тепло – естественная природная стихия «Соулу».

Ответ Гермионы донёсся до ушей, но Гарри не сразу взял в толк суть сказанного. Мысленно он стоял в коридоре без окон, а его взор утыкался в запертую дверь. Точно так же, как и три года назад. Наваждение какое-то!

– Я, верно, достала тебя своим занудством? Вот ты и настроился на нужную волну: достал ключ, повернул кран, включил отопление...

- Скажи лучше: выплеснул свои чёртовы эмоции, - поправил Гарри.

- Так не на меня же!

Гарри не сразу нашёлся, что ответить. А Гермиона, казалось, наслаждалась его замешательством.

- Ну, раз так... Если в другой раз почувствую, что тебя понесло, бросаю всё и начинаю сочинять про погоду. Ключевые слова: «Солнце спряталось от нас – это раз!»

- И не вернётся до утра – это два...

- Причину грусти не пойму: взамен нам выдали луну!

Поэт не смог сдержаться: непомерная скорбь, звучавшая в голосе собеседницы, подвигла на грубую смену размера и рифмы.

Гермиона смеялась почти беззвучно, уткнувшись лицом в его плечо. Гарри не смеялся. Он прикрыл глаза, и в темноте им вдруг овладело двойственное состояние: он перестал ощущать себя собой. Словно это не он сочиняет незамысловатые стишки и обнимает девушку, а некий клон, дерзкое появление которого нагло попирает все вероятностные законы.

И в то же время он без малого физически ощущал, как приоткрываются створки его души, а сама душа переполняется счастьем. Как будто в его жизнь вмешался добрый друг, и что-то подправил в его судьбе, сделав вероятным невероятное. Но всё ещё зыбко и неустойчиво, как неумелое колдовство, и любая неосторожность может повернуть жизнь вспять.

Гарри взглянул на небеса почти в отчаянии, надеясь отыскать там знак свыше.

Было удивительно ясно. Отчётливо просматривались слегка синеватые очертания холмов. Луна гордо сияла в окружении нескольких венцев, которые тоже источали свет. Спокойная поверхность воды отражала небо, и луну, и кольца лунной радуги, и от того ночь делалась ещё прозрачнее.

Если верить Гермионе, то всё это великолепие сотворил не кто-то, а он, Гарри. Просто щёлкнул замочком, поменял направление развития, выбрал самую замечательную вероятность... Не кто-то, а он сам хозяин своей судьбы!

Мысль озарила разум подобно молнии. Чёрт возьми, что же он медлит? Нужно просто ещё разок подправить этот... вектор! Гарри не сомневался, что у него получится.

Мгновенье спустя смех Гермионы стихнет, но она не отстранится от него. Вернее, он не даст ей устраниться. Он прижмёт её к себе и найдёт её губы, и ощутит их нежную податливость... А потом скажет, что любит её, и не отпустит от себя дальше вытянутой руки. И поправить тут ничего нельзя, потому что Мальчик-Который-Выжил умеет любить как никто другой.

Ещё он знал, что через сто лет скажет Гермионе то же самое.

@темы: свежесмороженное

---

Будем искать!

Потырела к себе из "Дайри бест". Чтоб было.
Весчь адназначна клёвая.

02.09.2011 в 13:00

Пишет  Diary best:

Конкурс на лучшую запись месяца!

Пишет  Mortfuhrer:

Книжный шкаф на тот свет
Хотите избавить своих близких от лишних расходов после вашей смерти? Тогда этот книжный шкаф для Вас.


Все в лучшем жанре Стивена Кинга. После кончины, Ваши близкие своими руками разберут этот шкаф и соберут гроб.
Идея «зеленого» дизайна, доведенная до абсурда. Этот концепт был представлен в Лондоне на London Design Festival, автор – дизайнер William Warren.

Продолжим...

Инструкция прилагается, а то вдруг родственнички у которых нет денег на гроб не догадаются как собрать, не в черном пакете же хоронить!


После того, как разобрались с инструкцией и собрали гробик, получаем вот этот результат:



При желании его можно использовать как кровать)) Сладких снов, как говорится))))

Не свое | Не Бест? Пришли лучше!

@темы: все идет хорошо, но мимо...

---

Золотое трио по семи книгам

Что-то я в последнее время никак не могу пройти мимо хорошего арта.
В общем, опять утащила к себе Гарри и ко.

@темы: мокну

---

23.08.2011 в 00:52

Пишет  Злая Ёлка:

Хвосто-флэшмоб - 2012 по фандому ГП

22.08.2011 в 21:24

Пишет  Emily Waters:

хвосто-флэшмоб - 2012 по фандому ГП
по просьбам трудящихся: хвосто-флэшмоб )))))

затянулся макси-фик?
не можешь закончить перевод?
скучно/уныло/трудно?
начинаешь думать, а кому это нафиг нужно?

Давайте все дружно соберемся,
подберем хвосты,
закончим старые фики и переводы,
начнем 2012-й год без хвостов и без долгов! м? : )

Кто хочет участвовать в хвосто-флэшмобе, может повесить у себя в дайри запись со следующей информацией:

хвосто-флэшмоб - 2012 по фандому ГП

1) Ваш ник:
2) Название фика, который вы хотите закончить к началу 2012 года:
3) Это авторский фик или перевод?
4) Ссылка на фик:
5) Сколько еще осталось написать/перевести? (Приблизительно)
6) Какую поддержку вы хотите от окружающих? (Напоминания, отзывы, иллюстрации к фику, возможность обсудить детали фика/сложности перевода, что-то еще?)

Как только повесили запись у себя, отмечайтесь здесь )))
будет список участников )))

Участвую!
1. Русалка (Бледная Русалка)
2. "Два рояля в кустах"
3. Авторский фик: памкинпай, детектив
4. Лежит здесь: Два рояля в кустах
5. Остались ещё главы: семь штук + одна + эпилог... и все переписать
6. Дергать за хвост. Регулярно.

---

"Два рояля в кустах"

Дорогие мои ПеЧеньки!
Простите, что никого особо не отслеживаю, но, честное слово, всем рада
Подписываться (равно как и отписываться) можно, не стесняясь.
Всем в подарок новая глава.

Глава 79. Временные парадоксы и прочие недоразумения

21 апреля 1998 года, вторник.

После обеда Гарри и Гермиона уединились за палаткой, на солнечной стороне. Проговорили часа два, а то и все три, пытаясь как-то осмыслить информацию, свалившуюся на них за последние дни. Гермиона сидела на выломанном из старого кресла валике, а Гарри расположился прямо на траве. Но он то и дело вскакивал, расхаживал туда-сюда, а потом снова присаживался напротив подруги, скрестив по-турецки ноги.

Окончание рассказа Остролиста, вопреки ожиданиям, оказалось неполным и путанным. По его словам, Дамблдор покинул Годрикову Лощину сразу же, ещё до появления Хагрида на развалинах дома. Будучи спрятанным в глубине кармана, он ничего не видел и ориентировался исключительно на слух. Но воображение Гарри частично дорисовало то, что удалось услышать палочке с пером феникса.

Малыш, выбившись из сил, уже не кричал во всё горло. Он судорожно всхлипывал от боли и, размазывая слёзы кулачком, громко икал, страшась темноты, воя ветра и того, что рядом не было мамы. Но под ногами мага скрипел битый кирпич, и звуки детского плача постепенно удалялись. Старик, не оборачиваясь, шёл быстрым шагом к калитке и, трансгрессировал, едва очутившись за забором.

Дамблдор спешил. Оказавшись у ворот Хогвартса, он не стал тратить ни минуты на возню с замком. Осторожно позвал Фоукса, и вскоре мокрый воздух прорезал тяжелый звук хлопающих крыльев.

- К Хагриду! – скомандовал Дамблдор, уцепившись за хвост птицы.

Старику не пришлось заходить в избушку лесничего: Хагрид спускался по ступенькам. Шаги великана сопровождались тяжёлым шумом, а зажатый в руке фонарь раскачивался и визгливо поскрипывал. Директор школы столкнулся с Хагридом нос к носу.

- Профессор Дамблдор? – пробасил великан.

- Я ищу вас, Хагрид.

В резком тоне Дамблдора звучало нечто, заставившее лесничего искать оправдания.

– А я с ужина-то ушёл. Шумно там, голова трещит. Решил вот сходить, проверить ворота. Да и вокруг. Не озорует ли кто? Времена-то нынче...

- Некогда, Хагрид! – остановил Дамблдор. – Нападение на дом Поттеров. Окраина Годриковой Лощины. Место найдёшь?

- Ага, - прохрипел Хагрид. Фонарь с глухим звуком опустился на верхнюю ступеньку крыльца. – А что стряслось-то?

- Дом обрушился, - сказал Дамблдор и прежде чем великан издал первый вздох сожаления, выдал план действий: - Ты направишься туда немедленно. Порталом. Читай адрес. Запомни и повтори про себя слово в слово.

Несколько минут, пока Хагрид, морща лоб, усваивал написанное, стояла тишина.

- Запомнил? – спросил Дамблдор, забирая записку.

- Да вроде...

- Да или вроде?

- Да, - пробормотал Хагрид. - А-аа... вы... профессор?

Судя по голосу, Хагрид был сам не свой от потрясения.

- В министерство. Срочно. Есть сведения о Волан-де-Морте.

Дамблдор говорил предельно деловито, обрывочными фразами, каждым высказанным словом подчёркивая, что время дорого.

- Эвона что... – протянул Хагрид, нервно дернув здоровенной ручищей.

Рука непроизвольно схватилась за ремень, задев огромную связку с ключами, висящую на поясе. Звук брякающего металла, усиленный эхом, в ночной тишине показался зловещим.

- Всё, Хагрид, пора, - заторопил Дамблдор, доставая волшебную палочку. - Давай-ка сюда железку помассивнее.

Послышалось грузное сопение Хагрида, выискивающего подходящий по размеру ключ. Руки великана тряслись, так что железки позвякивали.

- Портус, - прошептал Дамблдор, направив палочку на вытащенный из связки ключ.

Заколдованное железо задрожало, наливаясь синим мерцанием. Когда всё успокоилось, Дамблдор жестом указал лесничему взяться за портал.

- А как же... Поттеры? - к Хагриду внезапно вернулся голос. - Джеймс... Лили... мальчик ихний...

- Палочки поищи, - продолжал наставлять Дамблдор, – и... тела. Ну и, может быть, остался кто в живых... Увидимся в Хогвартсе. Раз... два... три!

Дамблдор проводил взглядом разлившееся в воздухе синее пятно, равнодушно отметил забытый на крыльце фонарь.

- Ерунда, - шепнул он себе под нос. – Адрес простой. Мальчика он и в темноте найдёт. А всё остальное...

Вряд ли кто-то мог расслышать неразборчивый шёпот старика, но он вдруг резко замолчал, судорожно втянул в себя воздух и, нервно дернув себя за бороду, оглянулся. Не обнаружив рядом никого, кроме тускло светящегося феникса, облегчённо выдохнул. Затем, неторопливо пошарив во внутреннем кармане, достал несколько спелых круглых орешков.

- Хочешь? - предложил старик, обращаясь к Фоуксу, пристроившемуся на бочке с дождевой водой.

Феникс, шумно взмахнув крыльями, подлетел к хозяину и опустился к нему на плечо. Послышался звук колющейся скорлупы и довольное воркование птицы.

- Прогуляемся? - спросил Дамблдор, направляясь к лесу. Его шаги сначала бесшумно утопали в мягкой земле огорода, потом под ногами затрещали опавшие веточки. Он остановился у крайних деревьев, где ветер был потише, и, видимо решив не откладывать дело в долгий ящик, попросил: - Мне нужно твоё перо, Фоукс. Ещё одно, из хвоста.

Феникс, задумавшись ненадолго, тюкнул директора клювом по голове.

- Для волшебной палочки, - уточнил Дамблдор, поморщившись от боли.

Сердито фыркнув, птица слетела с плеча и примостилась на ближайшей толстой ветке.

- Вот для этой, - продолжал Дамблдор, вытаскивая уже готовую палочку из кармана.

Он поднёс её к уху, прислушался и слегка встряхнул. С кончика палочки сорвалось несколько сверкающих искорок. Они рассыпались по земле яркими звёздочками.

- Чувствуешь своё перо? – тихо справился Дамблдор. – Остролист и твоё, Фоукс, перо. Одиннадцать дюймов.

Зажжённый Дамблдором Люмос осветил нижнюю ветку дерева, на которой сидела птица. Длинный, как у павлина, хвост, горел огнём от возмущения, пёрышки на голове въерошились, а черные глаза-бусины смотрели на хозяина с неприязнью. Старик, шагнув вперёд, приблизился к дереву. Его очки-половинки оказались на одном уровне с блестящими золотыми лапами, сжимающими ветку.

- Я знаю, то первое перо принесло миру много бед. Но теперь это будет добрая, благородная палочка, - продолжал увещевать Дамблдор, подняв глаза повыше. – Да она уже есть, она уже существует. Попала к нам из будущего, и теперь мы с тобой просто обязаны замкнуть временную петлю. Такой парадокс, Фоукс! Таковы временные законы, и нарушать их не позволено никому.

Фоукс склонил набок красивую голову и неторопливо перебрал лапами. Ветка упруго качнулась. Но Дамблдору уже удалось заставить птицу прислушаться к его словам. Сняв с шеи цепочку, он показал Фоуксу Хроноворот со светящимися песчинками, одновременно продолжая рассказывать про мальчика, которому предназначена будущая палочка. В конце концов, старик победил: Феникс поверил в то, что пытался донести до него хозяин. Хвост птицы вспыхнул золотистым огнём, Дамблдор подставил руку...

- ...сверкающее перо упало к нему на ладонь, - закончил Остролист. – Законы времени не позволено нарушать даже фениксам. У Фоукса не было выбора.

- Фениксы настолько щепетильны? - спросил Гарри, имея в виду то, что тяжеловато эти птицы расстаются с хвостовым оперением.

- У фениксов так принято: один хозяин, одно перо... Может суеверие какое? Они ведь бессмертные, - Остролист многозначительно хмыкнул. – Однако, ничего не добавляет перьев их хвосту.

Гарри промолчал. У него были подозрения о существовании временной петли, но он почему-то не думал об этом всерьёз, оставлял на крайний случай. Неужели так просто? Пошёл в Отдел Тайн, взял Хроноворот...

- А, по-моему, всё закономерно, - сказала Гермиона, внимательно выслушав от Гарри пересказанную версию. - В половине книг о Сам-Знаешь-Ком говорится, что сотни людей, находившихся под Империусом, пришли в себя в ночь на первое ноября. Такое массовое пробуждение трудно было не заметить. Так почему бы не отправить кого-то посмотреть, что случилось?

- И, разумеется, отправили Дамблдора, - Гарри не удержался от шпильки.

- Думаешь, много было желающих встретиться лицом к лицу с Сам-Знаешь-Кем? – легко парировала Гермиона.

Разглядев в доводах подруги здравый смысл, Гарри быстро сдался.

– Может ещё, и уговаривать старика пришлось всем министерством, - добавил он с ухмылкой.

В общем-то, всё сходилось. Хагрид привёз чудом выжившего малыша в Хогвартс, со свойственной ему непосредственностью рассказал о разрушенном доме, о родителях мальчика, погибших не от чего-нибудь, а конкретно от Авады Кедавры. Где же ещё искать истину, если не в Годриковой Лощине?

Только путано как-то получается. Дамблдор-с-Хроноротом отправляет Хагрида, а потом Дамблдор-ещё-без-Хроноворта с удивлением узнаёт, что это он, а не кто-то другой, направил великана в Годрикову Лощину. А с пером феникса так и вовсе полный временной беспредел. Сначала палочка, потом перо... Здорово.

- Помнишь, недавно мы смеялись над одной дурацкой статьёй? - спросила Гермиона, прервав размышления Гарри. - О том, как работает отдел Экстренных Магических Манипуляций, если вдруг кого-то располовинит при неумелой трансгрессии?

- Ну, помню.

- Понятное дело, что сами пострадавшие никуда не могут двигаться. Кто-то, по счастью оказавшийся поблизости, сообщает в министерство, и тогда к месту трагедии выезжает спасатель с Хроноворотом на шее. Потому что, - Гермиона слабо улыбнулась, - через пару секунд спасать будет уже некого.

- А в тот самый момент, когда спасатель только-только настраивает Хроноворот, сами жертвы обстоятельств уже сидят где-нибудь в министерстве в собранном виде и заполняют разные бюрократические бумажки, - добавил Гарри.

Этот интересный факт почему-то поразил больше всего. Хотя, если вдуматься, что тут особенного? Пока существует временная петля, волшебник существует в двух экземплярах. Вот и Дамблдор, наверное, наслушавшись Хагрида и наглядевшись на шрам малыша Гарри, отправился в министерство за Хроноворотом, где уже сидел его двойник, возвратившийся из прошлого.

- Вот и я о том же, Гарри! – Гермиона с готовностью подхватила его мысль. – Это так же неотвратимо, как наше с тобой первое путешествие. Оно уже состоялось, как факт. Министру ничего не оставалось, кроме как вручить Дамблдору Хроноворот и попросить расписаться в особом журнале.

- Но как же он сообразил взять с собой вот это, - Гарри помахал в воздухе палочкой из падуба, - если нужное перо на тот момент ещё торчало у Фоукса в хвосте? Не говоря уже о том, что прежде нужно было посетить мастерскую Олливандера.

- Может тот, который уже возвратился из прошлого, подсказал? - неуверенно предложила Гермиона, - Хотя мне в своё время строго-настрого запретили подходить к самой себе в прошлом.

- По причине?

- Кто-нибудь мог увидеть двух Грейнджер вместе.

- Например, два лучших её друга, - сурово уколол Гарри, но тут же улыбнулся. - Но разве подобная причина исключает невозможность встречи двух Дамблдоров? Свиделись, поговорили по душам...

- Не знаю, - за короткой репликой Гермионы скрывалась длинная тирада о том, то тема сложная и требует консультаций со специалистом.

Установилось молчание. В тишине, со стороны берега, послышался глухой треск. Гарри оглянулся, пальцы, держащие волшебную палочку, машинально сжались в кулак. Гермиона тоже успела вытащить оружие, но они оба с облегчением вздохнули, опознав своего нечаянного соседа, копошащегося у горы хвороста.

В первый день пребывания на острове Гарри, в союзе с Великим Артефактом, распилил на дрова целое дерево. Но, опасаясь пожара, сложил всё на берегу, подальше от палатки. Магл обнаружил и беззастенчиво пользовался.

- И долго он здесь ещё пробудет? – справилась Гермиона.

Гарри промолчал. Вопрос задавался уже не раз, а ответ был известен только маглу. Сегодня утром они говорили о том, стоит ли применять магию, чтобы попросить соседа убраться с их острова. Решили, что пока ситуация терпит. Может завтра сам залезет в лодку и отчалит.

- Интересно: разобравшись с Хагридом, Дамблдор действительно отправился в министерство? Хроноворот должен был сдать и отчитаться, - задумчиво проговорила Гермиона, возвратившись к прежней теме разговора, и, внезапно встряхнувшись, воскликнула: - Слушай, у него в руках на тот момент и палочка с пером, и само перо!

Ответить Гарри не успел, потому что в разговор вмешался Остролист.

- И ни того, и ни другого! Перо старик сразу же, не мешкая, отослал Олливандеру. А палочка с пером феникса – то есть, я – тихо и незаметно легла на стол директора в круглом кабинете.

Гермиона, получив информацию, озадачилась ещё больше.

- Почему-то всегда считала, что дело происходило глубокой ночью. Надпись на том памятнике, - взмахнув рукой, Гермиона указала куда-то вдаль, - утверждает: «В ночь с тридцать первого октября...»

- Да нет, вечер был. И даже не поздний вечер. Мама как раз собиралась укладывать малыша... – Гарри сообразил, что говорит о себе самом в третьем лице, - то есть, меня, спать. Значит, грохнуло где-то в районе девяти часов. Даже если на все уговоры ушло около часа, то к десяти часам вечера Дамблдор-дубль-два уже держал перо в руках.

- Откуда ты всё знаешь? – изумилась Гермиона.

- Видел, - Гарри замялся, вспомнив, что никому ещё не рассказывал правду о гибели своих родителей.

Сначала огорошила новость об утрате волшебной палочки, потом скандальная книга Риты Скитер, таинственная лань, возвращение Рона и ещё масса всего. Дары Смерти эти... заклинили мозги.

Но не в отсутствии времени состояла настоящая причина молчания Гарри. Он и не хотел ни с кем обсуждать события в Годриковой Лощине. Как рассказывать друзьям о том, что и мама, и отец оказались такими беспечными? Ни сигнальных заклинаний, ни банального вредноскопа!

Сейчас, конечно, другое дело. От Гермионы он ничего не может скрывать, нет у него уже такого права. Поправив обручальное кольцо на пальце и набрав в лёгкие побольше воздуха, Гарри начал пересказывать всё, что успел подсмотреть в мыслях Волан-де-Морта, когда они вдвоём удирали из дома Батильды.

- У твоей мамы точно не было при себе волшебной палочки?

Гермиона, до этой минуты слушавшая Гарри с растущим вниманием, впервые прервала рассказчика. Немалое удивление чувствовалось и в голосе девушки, и в её взгляде.

- Я её не видел, - угрюмо сказал Гарри, опустив глаза.

Взгляд остановился на зажатом в руке Остролисте, и он невольно подумал о палочке, брошенной отцом на диван. Как там описывал её Олливандер? Красное дерево, одиннадцать дюймов, великолепно подходящая для превращений... Пижон!

Взялся воевать, так хотя бы оружие из рук не выпускай! Гарри неприятно было думать об отце в таком ключе, но он не мог себя остановить. Право, лучше бы ему не знать, как Джеймс зевал и потягивался, когда Волан-де-Морт переступал через порог дома.

- Что-то тут не так...

Гарри поднял голову, расслышав задумчивый шёпот подруги. Гермиона, встретившись с ним взглядом и, как будто испугавшись выражения его лица, начала торопливо объяснять.

- Гарри, я говорю о твоей маме! По твоим словам: она зашла в гостиную, забрала ребенка и поднялась наверх, в спальню, чтобы уложить его спать.

- И что? – Гарри не мог взять в толк, к чему клонит Гермиона.

- К тому, что сей процесс занимает время. Малышу всего-то год с небольшим! – добавила она подчеркнуто. – Сказку рассказать, колыбельную спеть. Не говоря уже о том, что палочка нужна, чтобы покачать кроватку.

В первую минуту Гарри не мог поверить, что речь идёт о нём. Неужели когда-то ему на ночь рассказывали сказки? Конечно. Это ведь мама.

- То есть ты хочешь сказать, что мама никак не могла забыть палочку где-нибудь на кухне? – спросил Гарри.

- Хочу сказать, что не верю я в такую забывчивость.

Гарри помрачнел. Ему не доводилось водится с маленькими детьми, и он плохо представлял подробности. Действительно, малыш мог занять полчаса, а то и больше. Бросать оружие неизвестно где на такой срок – это уже совсем ни в какие ворота. Но, с другой стороны, он сам видел, как отец, услышав шум в прихожей, выскочил из гостиной, забыв палочку на диване.

- Твой папа отложил свою палочку на минутку, - вставила Гермиона, наверняка подслушав мысли, - и взять её в руки мог в любой момент.

- И когда «момент» случился, он оказался без палочки!

Гарри рывком вскочил на ноги. Он посмотрел на Гермиону сверху вниз, с грустью сознавая, что не знает, как объяснить ей свои чувства. В который раз он с горечью признавался себе, что у отца и его друзей как-то всё чересчур лихо и «вопреки рассудку» (у Люпина с языка сорвалось), когда речь заходит о семьях и детях. Просто проклятие какое-то!

Сириус, сломя голову рванувший за Крысом, вместо того, чтобы задуматься об осиротевшем крестнике. Хотел собственноручно поймать предателя? А смысл? Питер уже предал всех, кого мог, и без маски шпиона нужен был хозяину, как прошлогодний снег! Тем более, что сам хозяин уже сгинул.

Но даже если... – неожиданно Гарри почувствовал, как помимо воли в нём нарастает возмущение – Сириус не знал об исчезновении Волан-де-Морта, то тем более! Тем более, должен был, предупредив того же Хагрида о предателе, сцапать крестника в охапку и немедленно в укрытие! Или малость подзабыл, что Волан-де-Морт охотится не за кем-нибудь, а за малышом по имени Гарри?

Люпин, весь какой-то жалкий и помешанный на своей болезни, уверенный, что и ребенок его родится больным. И в то же время готовый бросить и жену, и зачатого ребенка, потому что ему никак не простить себя, такого неправильного... Ой, он много чего тогда наболтал! Сперва наворотил дел, а потом та-А-ак гудел.

Несмотря на то, что сожалеть о своей несдержанности пришлось горько и полной ложкой, Гарри вдруг ощутил в себе готовность вновь вправить Люпину мозги. Война расставила свои запятые. Сейчас он, Гарри, сидит тут живой, потому что благородная леди Малфой думала прежде всего о своём сыне. Благодаря её решимости у маленького Тедди есть крёстный, и ни один Дамблдор-дубль-два не определит его в чулан и не запудрит ему голову красивыми идеями!

- Гарри...

Он обернулся, не дойдя двух шагов до края брезентовой стенки. Кажется, сейчас его ждёт громкая речь в защиту Джеймса Поттера. Без легилименции догадался. Такой многообещающий взгляд ничего другого и не сулит. Стараясь, как мог, сохранять спокойствие, Гарри присел на корточки напротив подруги и начал говорить.

- Гермиона, ты не понимаешь, что это такое – безнадёжность. Ты заперт в чулане, и выхода оттуда нет. Выпускают два раза в день в туалет. И тебе точно известно, что ни одной живой душе в целом мире нет до тебя дела. В школе к тебе на пушечный выстрел никто не подходит. И ты одинок как...

Спохватившись, что получается не в меру сопливо, Гарри замолчал. В самом деле, что он так разошёлся? Разве он сейчас одинок? Весна, зелёная трава радует глаз, и букашки уже проснулись. Один отчаянный жучок нагло шастает по гермиониной рубашке, переползая с клетки на клетку.

Улыбнувшись любимой, Гарри сцапал наглеца и бросил в траву. Но его правая рука как-то сама собой вернулась туда, где только что расхаживал шестилапый, и где клетки сорочки странным образом теряли свою первоначальную геометрию, приобретая таинственную выпуклость. Левая рука быстро последовала примеру правой.

Он притянул девушку к себе. С силой. Словно испугавшись того, что мираж рассеется, и постылое одиночество вновь накроет его с головой. Он почему-то ждал хотя бы слабого сопротивления с её стороны, но Гермиона не только не отстранилась, а, напротив, сама метнулась в его сторону. Не сдержав равновесия, Гарри повалился на спину, увлекая за собой девушку.

Они вдвоём покатились по траве и замерли на месте, когда он оказался сверху. Гермиона смеялась. Беззвучно, одними глазами. Но Гарри знал, что она насмешничает, и что эти своевольные, слегка подрагивающие уголки губ заслуживают суровой кары, и сейчас он покажет им, на что способен Мальчик-Который-Хочет.

Он промедлил всего ничего, самую малость. Просто не мог начать разбираться с губами, не запечатлев в сердце эту обезоруживающую улыбку. А тем временем её рот коварно приоткрылся, и возбуждение, пробкой вырвавшись на свободу, накрыло Гарри, охватив с головы до пят всё тело.

Он уже не отдавал себе отчёта в том, что делает. Её губы, ненароком забыв о недавнем озорстве, сопротивлялись мягко и, одновременно, упруго, заставляя Гарри проявлять настойчивость и в то же время не забывать об осторожности. Он никак не мог упрекнуть себя в грубости, но в какой-то момент ладонь почувствовала не шероховатую ткань рубашки, а теплоту кожи.

...и плавный изгиб талии, и крошечную ямочку с узелком на животе, и тот самый бугорок, который Гарри не пожелал делить с шестилапым наглецом.

Примерно так он всё и представлял... Нет, что за глупости! Разве он мог думать, что рука ощутит биение её сердца? И так близко под собой! Но тут подушечки пальцев наткнулись на что-то рельефное и твёрдое, и настолько совершенное, что изумление Гарри достигло предела.

Пальцы, действуя помимо разума, с нежностью прикасались к обнаруженной выпуклости, раз за разом поражаясь её изяществу. И, кажется, до ушей долетел сдавленный, но вполне различимый стон... Не сам Гарри, но та его часть, которая недавно протестовала против безрассудства отца, Сириуса и Люпина, вдруг испугалась. Гермионе больно? Он что-то не так делает?

Собрав в кулак всю свою волю, Гарри отпрянул назад, и только тут почувствовал, как напористо стучит в висках кровь. Дыхание сбивалось. Гермиона сидела напротив него, поджав к животу колени, и, судя по всему, пребывала в таком же несобранном виде, как и он сам. Но её взор – затуманенный и расфокусированный – отрезвил Гарри в ещё большей степени. К тому же руки девушки, явно действуя самостоятельно, с такой стремительностью запахнули полы рубашки, что он ничего не успел разглядеть.

Некоторое время они молчали, ошарашено глядя друг на друга и понемногу приходя в себя. Потом Гермиона отвернулась, чтобы привести рубашку в порядок.

- Гарри... Что случилось? – промямлила она, застегнув, наконец, последнюю пуговицу и вновь развернувшись к Гарри.

- Ты стонала.

- Даааааа???

- Я испугался.

После этих слов Гарри почувствовал на себе такой понимающий взгляд, что ему стало не по себе уже основательно.

- Аааа... – неопределённо протянула Гермиона, как бы раздумывая, стоит ли испытывать судьбу дальше, но, видимо решив, что стоит, спросила: - Как тебе всё... остальное?

Не зная, что ответить, Гарри растерянно посмотрел на свою руку. Пальцы помнили тепло и гладкость её кожи, и совершенство линий, и тот безупречно-твёрдый бугорок, так его поразивший. Но, в то же время, он не мог выдавить из себя ни слова. Всё было как-то чересчур ново для него, и тело раздирали противоречивые желания.

Кто-то вредный, сидящий в нижней части живота, зудел, что он, Гарри, не сможет жить дальше, пока своими глазами не увидит эту маленькую упругую пуговку. А другой, более здравый и целомудренный, взывая к ответственности, вопил, что если он это увидит, его уже ничего не остановит. Потому что это не что иное, как... Гарри в сердцах хлопнул себя по лбу. Вот что бывает, когда ты ни разу в жизни не был на пляже! Девчонок не то, что голых, но даже в купальниках никогда не лицезрел.

Так ведь этих... рельефных должно быть целых два?.. Здорово, чёрт!

Гермионе об этом так прямо и сказать? Нет, он не может. А она по-прежнему ждёт ответа. В её глазах продолжает светиться лукавство, но щеки горят огнём, а уголки губ напряженно подрагивают.

- Понял! - воскликнул Гарри, удачно припомнив свой недолгий роман в конце шестого курса и обрадовавшись, что нашлись хоть какие-то слова.

- Что понял?

- Понял, почему... некоторые, - Гарри не хотел упоминать имя Джинни, хотя исходило это от неё (как-то разок обмолвилась), - кое в чём тебе жутко завидуют.

- И в чём же?

- Ну, ты можешь себе позволить... гулять без...

Пребывая в крайнем смятении и не зная, как доходчивее выразиться, Гарри подвигал руками в воздухе - на уровне собственной груди - пытаясь на себе показать, что надевает лифчик.

- Да я обычно не...

- Так мне сегодня повезло?! – обрадовался Гарри.

И хотя в легком вздохе, сорвавшемся с уст Гермионы, открыто читалось: «Тебе, мальчик мой, повезло бы гораздо больше, если бы ты вдруг не включил тормоза на всю катушку», Гарри рискнул задать ещё один, мучавший воображение вопрос.

- А эти... – ну разве можно спокойно выговорить это слово - «соски»! – они у тебя всегда такие твёрдые?

- Вообще-то, нет, - ответила Гермиона, с усилием подавив смущение, и тут же, испугавшись, что ненароком разочаровала своего нареченного, пробормотала негромко, неуверенно, и с заминкой через слово: - Ну, они... примерно так же... Написано, что должны. Тогда же, когда оно... у тебя... твердеет.

Гарри машинально опустил глаза к распухшей ширинке. Гермиона измерила его растерянную фигуру с головы до ног выжидающим взглядом. А потом, ничего больше не сказав, откинулась на спину и покатилась по траве, захлёбываясь от смеха. Тонкие веточки и былинки путались в растрепавшихся волосах, но ей было решительно все равно. Из глаз выкатились две крупные слезинки. Вобрав в себя луч заката, и слегка покраснев от этого, они поблёскивали на щеках девушки, делая её лицо ещё счастливее.

- О чём она думает, подсказать? – прошипел из кармана Великий Артефакт.

- Сам догадался, - ответил Гарри, потому что мысли скакали в голове Гермионы подобно маленьким упругим пружинкам.

Он не помнил, когда последний раз смотрел телевизор. Вроде бы после четвертого курса, да и то лишь новости. Говорят, есть специальные журналы, но Гарри в руки так ни один и не попал. А специально он не искал, потому что. И точка. Нет, суть процесса он представлял. Но кто ж знал, что и здесь его поджидают нюансы?

Какой долгий путь нам с тобой предстоит, Гарри! - вот о чем думала Гермиона.

Да хоть пешком через Ла-Манш! Главное – вместе.

Мгновенье спустя Гарри валялся на траве рядом с девушкой, и дальше время побежало быстро-быстро, как с цепи сорвалось. Потом Гермиона заявила, что она похожа на огородное пугало. А Гарри сказал, что всего лишь на настоящую ведьму, но всё же начал очищать волосы своей колдуньи от прилипшего мусора. Они ещё о чем-то болтали, и снова целовались, пока Кикимер не позвал на ужин.

К прерванному разговору не вернулись и после ужина. Как-то не случилось.

Утирая пот со лба
Если так пойдет дальше, то фиг я уложусь в оставшиеся семь глав

@темы: свежесмороженное

---

С днем рождения!

Isabella*
Надеюсь, ты услышишь меня из Крыма.
Поздравляю с днем рождения! Желаю счастья!
Каждый день радуюсь факту твоего существования в этом мире. Это здорово!
Васильки в подарок.

@темы: мокну

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Картинки

Это такая иллюстрация к "двум роялям". На самом деле совершенно левая картинка, но мне нравится думать, что это мне картинку нарисовали.

@темы: все идет хорошо, но мимо...

---

Люблю Эванну Линч

Потыренное. Решила запостить у себя, потому что ну очень славное фото.

Пишет  утро_в_лукошке:

16.08.2011 в 12:45

URL комментария

@темы: мокну

---

"Два рояля в кустах"

Глава 78. Обливиэйт

20 апреля 1998 года, понедельник

Вспомнив, наконец, зачем они с Гермионой пожаловали в комнату Годрика, Гарри попросил у хозяев разрешения воспользоваться Омутом памяти.

- Интересно, как мы можем вам помешать? – ухмыльнулся Салазар.

- Без разрешения нехорошо.

Пока Гермиона разговаривала с Салазаром, Гарри ливитировал на стол чашу, исписанную древними рунами, и доверил свои мозги Остролисту. Сосредоточиться на свежем воспоминании не составило труда, так что вскоре в чаше засеребрилась нужная волшебная субстанция.

Утешения Омут Памяти не принёс. Гарри увидел, как диадема плюхнулась в зеленую жижу, и, разумеется, в самую середину болота, по наихудшему сценарию из всех возможных. «Закон бутерброда» - сказал бы дядя Вернон.

«В чистом виде неудача», - со злостью подумал Гарри, вынырнув из Омута Памяти.

Гарри угрюмо качнул головой, встретившись взглядом со стоящей рядом Гермионой.

- Ладно, - она махнула рукой, видимо не желая упоминать вслух о грядущем пожаре. – Нам всё равно уже не успеть туда, и смысла большого нет.

Гарри взглянул на часы: планеты показывали, что вечер не за горами. Да и без часов было заметно, как посерели полупрозрачные стены комнаты. Вот тогда-то, коль скоро до наступления темноты ещё оставалось время, в голову пришла идея просмотреть собственные воспоминания трёхлетней давности. Он ведь так и не вспомнил заклинание, которое использовал Хвост для возрождения Волан-де-Морта.

Сначала всё шло хорошо. Относительно хорошо, потому что, как объяснял для себя Гарри, ему никак не удавалось сконцентрироваться. Найденные в недрах сознания сцены упорно ускользали от палочки, проливались, как вода сквозь решето.

Было немного болезненно, но вполне терпимо, и Гарри не придал этому значения. Неприятные ощущения – часть процесса, и никуда от этого не денешься.

Но в какой-то момент он увидел мёртвые глаза Седрика и по упругому сопротивлению вещества внутри черепа почувствовал, что наконец-то удалось подцепить то, что надо. Он потянул. Вроде бы, как обычно (если можно назвать обычным делом третий по счёту случай), но оказалось, что чересчур резко и грубо. Череп взорвался в ту же секунду, как будто с головы сдирали скальп. Либо с живого тела – кожу.

Палочка, вывалившись из рук, брякнулась на пол. Гарри упал на колени, обхватив лицо ладонями и зажмурив глаза. Но горячие от вскипевшей крови слёзы просачивались сквозь плотно сомкнутые веки. Дужки очков соскользнули с ушей, в висках безжалостно стучало.

Напоследок Гарри расслышал, как кто-то из основателей посоветовал уложить больного поудобнее и, по возможности, не трогать. Потом сознание уплыло.

Очнувшись, Гарри обнаружил себя среди наколдованных Гермионой одеял и подушек. В воздухе, прямо под чёрным небом, висел тусклый шарик света, выпущенный из делюминатора.

- Это «Обливиэйт», - прошептала Гермиона. – Мне объяснили.

Сказать что-либо или повернуть голову Гарри не мог, и даже не пытался. Каждый нерв казался скрученным в тугой жгут и одновременно натянутым струной, любое движение головой невольно задевало эту струну и тем самым причиняло мучения. Гарри просто ждал, когда уйдёт боль.

Ему повезло. Волан-де-Морт в эту ночь, по обыкновению, не спал, но за палочку не брался и пребывал в относительно мирном состоянии духа. Обернувшись змеёй, он неторопливо соскользнул с холодных ступенек на гравий, и исчез во влажной от росы траве. На поместье Малфоев опустилась такая же тихая звёздная ночь, как и на северную Шотландию. Может быть, первая по-настоящему весенняя ночь, и кто тут смог бы удержаться от прогулки?

Гарри высовывает язык и втягивает в себя воздух. Ноздри наполняются ароматом цветущих нарциссов. Эти цветы здесь на каждом шагу, куда бы ни повернул голову. Неплохо пахнут. Змеиный нос чувствует то, что уже давно недоступно Гарри в мире людей: запах цветов. Где-то в темноте сада журчит вода, и это действует успокаивающе. Да, аристократы любят фонтаны... Но стоит ли фонтан того, чтобы терпеть возле себя самих аристократов?

Гарри ползёт вперёд, на шум льющейся воды, и вскоре его живот вновь касается каменных плит. До него уже долетают холодные брызги. Он напрягает мышцы и поднимает голову повыше.

На нижних ветвях старого дуба спят павлины, в темноте слабо высвечиваются их теплые тушки. Глупые они, павлины эти... Курицы они. Как и Малфои. Умеют только каркать и хвост распускать. Сегодня им повезло, сегодня Гарри сыт и кусаться не будет. Разве что припугнуть красивых птичек?

Мощное, как будто созданное из одних мускулов, тело Гарри взвивается над каменными плитами и с шумом падает в чашу фонтана, чувствуя каждой клеточкой кожи желанную прохладу. Он рассекает воду сильным гибким телом и сквозь шум осыпающихся брызг слышит пугливое фырканье встревоженных птиц. Определённо, ради таких минут стоит жить вечно.

На этот раз от Гарри не потребовалось особых усилий, чтобы очутиться в мыслях врага. Скорее всего, побочный эффект: успел он разворошить содержимое своей черепной коробки. Либо в анимагической форме Волан-де-Морт расслаблялся и забивал на окклюменцию.

Ночь тянулась как никогда долго. Гермиона прилегла рядом, свернувшись калачиком. Несколько раз Гарри возвращался в себя, и всякий раз видел своё отражение в открытых глазах девушки. Она так и не заснула.

К исходу ночи, когда буря в его растрёпанных мозгах почти утихла, Гермиона дала волю и словам, и слезам. Гарри подозревал, что Рону такого за год выслушивать не доводилось. Он, разумеется, напустил на себя прискорбный вид и даже не особо перебивал. За добрый десяток минут один раз только махнул рукой в сторону камина, дабы напомнить, что они здесь не одни, но полотно оказалось пустым: его обитатели исчезли, спрятавшись от свирепой Гермионы где-то в глубине картины.

Когда подруга окончательно выговорилась, Гарри рискнул подвести итог:
- А вы, мисс Грейнджер...

- ...страшная женщина.

Казалось, что ещё немного, и Гермиона, с видом человека, обреченного на страдания до конца своих дней, возведёт руки к небу.

- Вообще-то я хотел сказать «страшная зануда», - признался Гарри как бы нехотя, - но слово «женщина» мне нравится больше.

- Правда?

Короткое слово прозвучало чересчур растерянно для «страшной женщины», но Гарри с силой закивал, и тут же вновь ощутил прилив боли.

- У меня всё лицо белое? – опустив голову на подушку, Гарри попытался шутить, но вышло неуклюже.

Гермиона на «шутку» не откликнулась, но и слов упрёка не выдала. Наверное, он и вправду скверно выглядел.

Поправив подушки, Гермиона присела рядом и в раздумье уставилась в светлеющее на востоке небо.

- И всё-таки не понимаю: почему именно Обливиэйт? – произнесла она через пару минут. – Почему не простое изменение памяти?

- Простое? – переспросил Гарри, не склонный относить какие-либо манипуляции с чужой памятью к простым заклинаниям.

- Я не то имею в виду, - Гермиона, оторвавшись от созерцания потолка, повернулась к Гарри. – Само по себе заклинание сложное, но оно относительно безвредное. Разумеется, в сравнении с худшим злом.

Прочитав в лице Гарри непонимание, Гермиона пояснила:
- Во втором случае прежние воспоминания можно вернуть на место. И главное, это не разрушает память, сохраняет мозг в целости. Обливиэйт же умерщвляет нервные клетки, ломает связи между ними...

Гермиона замолчала, видимо испугавшись, что успела посеять в Гарри страх. Он и впрямь уже представлял собственные мозги не иначе, как в руинах. Совсем некстати вспомнилась Берта Джоркинкс, которую таким образом безжалостно превратили в полнейшую дуру.

В самом деле, если Берта успела как следует обдумать всё, чему стала невольной свидетельницей, то мистеру Краучу пришлось стереть не только сам факт пребывания Берты в своём доме, но и любую, связанную с этим фактом мысль. На душе у Гарри похолодело.

- А что в первом случае? – Гарри задал вопрос с опаской, чувствуя, что касается запретной темы.

- Воспоминания остаются целыми и невредимыми, но как бы опускаются в подсознание.

Гарри подмывало расспросить, насколько прочно такое «опускание», но он не осмелился. У Гермионы и без того был отрешенный вид, а голос звучал так, словно она хотела получить отпущение грехов хотя бы от своего друга.

Но возможно именно это отчаянное желание найти запоздалое оправдание своему поступку заставило девушку заговорить.

- Иногда человеку могут сниться странные сны, как будто сцены из прошлой жизни или, напротив, мечты...

Как ни старалась Гермиона казаться уверенной, Гарри уловил тень сомнения в её голосе. Уточнять ничего не стал. Как-то само собой пришло в голову, что два взрослых человека, обнаружив однажды, что видят одни и те же сны, могут заподозрить неладное.

- Пусть лучше мечты, - сказал Гарри вслух.

- Да, конечно, – внезапно встряхнувшись, Гермиона добавила: - Уилкинсам едва за сорок, и они хотят иметь детей... Папа всегда хотел ещё кого-нибудь, но мама больше о практике думала. Собственный кабинет и ощутимый стабильный доход у них появились всего года за два до того, как меня пригласили в Хогвартс. Может, теперь мама решится...

Голос Гермионы сошёл на шёпот, а потом и вовсе стих, будто стыдясь за свою хозяйку. Гарри попытался улыбнуться, чтобы не оставлять подругу наедине с укорами совести, но безмолвие, повисшее в воздухе, намертво сковало мышцы лица. Они смотрели друг на друга, не видя смысла озвучивать то, что и без слов понятно. Гермиона прервала бессловесный разговор, переведя взгляд на восток, заливающийся розовой краской.

Приподнявшись на локтях, Гарри предложил:
- Нам пора убираться отсюда. Сейчас, пока не рассвело. Мало ли что там с лодкой?

Упрямство и неумолимый характер вернулись к Гермионе, едва он открыл рот. Ни обронив ни слова, она так на него посмотрела, что сомнений не осталось: ей плевать не то, что на судьбу лодки, но даже и на судьбу хозяина этой лодки.

- Трансгрессия тебя убьёт, - Гермиона вынесла приговор и жестом приказала больному вернуться в лежачее положение. – Подождём хотя бы до вечера.

- Тогда давай сюда, - Гарри осторожно подвинулся ближе к краю, освободив место для подруги. – Тебе тоже надо поспать. Должен же хоть кто-то из нас двоих быть целым или как?

Гермиона не стала противиться: дала знать о себе скопившаяся усталость. Гарри показалось, что она отключилась мгновенно, как только её взлохмаченная голова коснулась подушки.

- Но почему Обливиэйт?.. Почему нельзя было просто...

Услышав невнятный шёпот, Гарри тронул девушку за локоть, но её рука осталась безвольной. Гермиона уже спала.

Гарри заснул не сразу. Исподволь в голове прозвучал визгливый возглас Рона: «Вам двоим хорошо, вы своих родителей надёжно попрятали...»

Как же он мог сказать такое той, которую любит? Да ещё тогда, когда у неё почти не было шансов когда-либо вновь оказаться дома! Неужели от той дряни, что сидела в медальоне? Хотя нет, Рон сам признался, что и раньше, без цепочки на шее, о том же думал.

Это он, вернувшись, ляпнул, не зная, как убивалась Гермиона, страдая, до кучи, и от его обидных слов. Тем более что, правда – вещь жестокая, а самому себе врать невозможно. Гарри никогда не забыть то ощущение собственной никчёмности, когда Рон начал обвинять его в отсутствии настоящего плана.

Но всё-таки Луна права: иногда Рон бывает очень недобрым.

Рон не видел Гермиону отчаявшейся, забившейся в продавленное кресло, сжавшейся в комок... И не надо ему это видеть! Минуты их с Гермионой слабости останутся только между ними, как то, о чём приходится сожалеть, то, чего нужно стыдиться и раскаиваться, но уже нельзя изменить.

Как смерть Сириуса, навсегда оставшаяся на совести Гарри. Точно так, должно быть, гибель мамы и отца, долгие годы давила на Сириуса. Но кому никогда не приходилось принимать роковое решение, тот не поймёт. Нет принятого тобой решения, нет и ответственности за роковые последствия. Удобно, конечно. Но ведь когда-то жизнь заставит быть крайним.

*****

Гарри проснулся от лёгкого холода. Пошарил рукой в поисках одеяла, но пальцы хватали только воздух. Похоже, всё наколдованное развеялось, остался только шероховатый коврик.

В комнате царил полумрак. Взглянув на часы, Гарри удостоверился, что весь понедельник они благополучно проспали, и сейчас уже глубокий вечер. Гермиона дремала, свернувшись в клубочек где-то у Гарри под мышкой, и в первый момент показалась ему настолько маленькой и ранимой, что он, не желая тревожить её сон, боялся пошевелиться.

Уже потом подумалось, что впервые в жизни на его, Гарри, руке спит девушка, и выходит, он – жуткая унылая развалина! - провёл рядом с ней всю но... Ну, хорошо, что день, а не ночь. И потом: в одежде не считается.

Рука так затекла, что Гарри с трудом пошевелил пальцами. Он попытался высвободить руку, но сделал это неловко: Гермиона встрепенулась, как пугливая птичка, и резко села, откидывая волосы на спину.

- Всё хорошо! – поспешил успокоить Гарри, опережая возможные вопросы и быстро поднимаясь на колени.

Он рывком придвинулся к Гермионе, и, крепко прижав девушку к себе обеими руками, уже не ушами, а сердцем услышал её облегчённый вздох.

*****

Под покровом темноты они вернулись на остров. Обратная дорога, к счастью, обошлась без приключений. Покинуть комнату Годрика оказалось проще простого: через камин. Спустя минуту они стояли на берегу озера, еще раз, теперь уже мысленно, поминая добрым словом основателей школы.

Гарри позвал Кикимера. Тот явился к ним, сжимая в обеих ручонках по бутылке тыквенного сока.

- Украл, что ли? – поинтересовался Гарри, забирая бутылки.

- Кикимер помогал на кухне, - обиженно квакнул эльф. – Старая хозяйка не позволяла Кикимеру работать на чужих волшебников за просто так.

Иногда Кикимер поражал своей непредсказуемостью. Лицо Гермионы засияло от удовольствия.

Переглянувшись с подругой, Гарри сложил пальцы в кулак, и, оттопырив вверх большой палец, продемонстрировал похвальный жест. Кикимер, явно обрадовавшись – хоть что-то в этом мире остаётся неизменным! - отвесил хозяину глубокий поклон.

А потом в воздухе над озером раздался громкий хлопок: компания нечаянных визитёров покинула Хогвартс.

*****

- И всё-таки, почему Обливиэйт? – в который раз повторила Гермиона.

Она стояла посреди кухни с задумчивым видом, рассеянно наблюдая, как Гарри открывает бутылки с тыквенным соком.

- Может, пожуём что-нибудь для начала? – предложил Гарри, разливая сок по стаканам.

- А тебя не тошнит? – обеспокоилась Гермиона.

- Тебя послушать, так Обливиэйт давно следует сделать четвёртым непростительным, - Гарри усмехнулся про себя, представив свою подругу где-нибудь на заседании важного совета.

- На самом деле и следует! Это даже хуже, чем... – Гермиона замялась, выискивая подходящее сравнение, - отрезать... что-нибудь!

Наверняка она собиралась сказать «отрезать ухо», но не смогла.

- Держи! Выпьем за... – протянув стакан, Гарри оглядел крошечную кухню, вновь ставшую их убежищем, - удачное возвращение.

Им и в самом деле подвезло: более полутора суток отсутствия никак не нарушило мирной жизни островка. Хотя эльфы их заждались. Высыпали в коридорчик, едва расслышав шаги снаружи. Маленькие тёрли кулачками сонные мордашки. Нет, хорошо, что они вернулись: всё-таки вместе спокойнее.

Гарри планировал дослушать рассказ Остролиста, но Гермиону как будто ничего не интересовало, кроме злополучного Обливиэйта. Впрочем, он же почти ничего не успел пересказать ей из первой части, так что чему удивляться? Ладно, Мерлин с ними, с планами.

- А это никак не мог сделать Сама-Знаешь-Кто? – предположил Гарри на всякий случай, скорее затем, чтобы исключить эту версию, как вариант.

- Где? На кладбище, что ли?

Гарри утвердительно кивнул.

- Не говори чепухи, - Гермиона решительно отмахнулась. – Ты бы тогда не смог собраться с силами и бежать оттуда.

Гарри согласился, припомнив, как бессильно откинулась голова Долохова, а его глаза заволокло сонной дымкой.

- Может, из-за того интервью в «Придире»? – снова предположил Гарри.

- А смысл? - возразила Гермиона. - Какой смысл тебя калечить, если вполне можно обойтись щадящими мерами? Что такого важного ты «забыл», кроме заклинаний?

- Одного заклинания, - уточнил Гарри.

- Тем более!

Подойдя к столу, Гермиона подняла бутылку с соком. Немного помедлив, вылила остатки в свой стаканчик.

- Ювелирная работа... - в раздумье произнесла она, застыв с наполовину наполненным стаканчиком в руке. Потом, словно опомнившись, воскликнула: – Нет, ты подумай, Гарри, какая тонкая изощренность! Ты вроде бы всё помнишь, кроме одного сомнительного момента, и в то же время ни Омут Памяти, ни Легилименс...

Гермиона как-то странно умолкла, устремив на друга буравящий взгляд. У Гарри заколотилось сердце: произнесённое слово напомнило ему об уроках окклюменции.

- Снейп пытался это увидеть, - подтвердил Гарри невысказанные Гермионой сомнения. – Сразу же, ещё на первом уроке. И один единственный раз, потому что...

Хлопнув рукой по столу, Гарри опустился на табурет. Он обхватил лицо руками, чтобы хоть как-то сдержать в себе злость. Как он мог забыть этот момент? Как мог не придать этому значения? Снейп сделался белее самого себя, обнаружив, что нарвался на блокированный участок мозга!

- Такой боли, как в тот единственный раз, никогда не было, - твёрдо сказал Гарри, поправляя сползшие набок очки. – Как будто с корнем выдирают живое из живого.

- А это не могло быть побочным эффектом? – уточнила Гермиона. – Ты ведь говорил, что сначала взорвался шрам, а уже потом...

- Именно, что потом! – перебил Гарри. – Пока я корчился в траве от боли, Хвост убил Седрика. Меня там даже вырвало, но зато стало легче. В смысле, боль уже отступила, когда я открыл глаза и увидел мёртвого... Короче, как раз с этого момента Снейп начал сдирать скальп.

Гарри удивлялся спокойствию своего голоса. Не ожидал от себя. Острое желание докопаться до истины заставило отбросить в сторону все эмоции, кроме голых фактов. Расписать последовательность событий по секундам, как иногда бывает у маглов при расследовании какой-нибудь крупной катастрофы.

- Значит уже тогда... – несвязно пробормотала Гермиона, опустив на стол невыпитый стакан. – Понятно.

- Что понятно?

- Понятно, что это никак не связано с твоим интервью, - Гарри уловил в голосе Гермионы нотки облегчения. – И второе: ответ следует искать, исходя из реалий пятого курса. Попробуем?

- Ну, это как раз не сложно! – Гарри натянуто усмехнулся, подумав, однако, про себя, что разговор будет долгим.

Плюнув на предостережения подруги насчет еды, он выставил на стол рюкзак и принялся перебирать запасы в поисках чего-нибудь съестного. В животе уже давно урчало от голода.

- Мне глюкоза нужна для восстановления мозгов, - бросил он, заметив на себе выжидающий взгляд. – Пока завхоз снова не наложил лапу на наше хозяйство.

- Да я не о том! - огрызнулась Гермиона. – Я про пятый курс.

- И там всё понятно, - сказал Гарри, недовольно осматривая вытащенные на свет пакеты – все с крупой. – Я бы отдал всё на свете за то, чтобы убедить волшебный мир, что я не лжец – раз. Чтобы Фадж перестал сомневаться в возвращении Сама-Знаешь-Кого – два. Чтобы министерство перестало мутить воду и городить огород, а занялось бы... Малфоями, например. Да я же называл им имена и фамилии! Ты же сама уверяла, что когда эти дураки начнут ловить настоящих Пожирателей смерти, станет ясно, что Сириус никакой не Пожиратель.

- Отдал бы всё на свете, включая своё воспоминание? – глаза Гермионы сузились.

Гарри медленно опустил на стол очередной пакет. Чёрт! Как же всё просто!

- Этот Омут, - Гермиона целенаправленно продолжала гнуть своё, - он ведь уже был у Дамблдора к тому времени, как ты вдруг стал «нездоров и опасен»?

- Был! – выдохнул Гарри. – Более того, я в нём был! В смысле... Ну, ты понимаешь...

- Не смог пройти мимо? – подсказала Гермиона.

- Угу, - буркнул Гарри. – Только я, четырнадцатилетний балбес, был уверен тогда, что это – зашибись, какое волшебство, и что только Дамблдор способен работать со своими мозгами таким образом. Ну, может ещё Снейп... Но я и представить себе не мог, что возможно взять воспоминание у кого-то постороннего.

Испугавшись, что Гермиона ему не верит, так как на её лицо вернулось отстранённое выражение, Гарри добавил:
- Уверяю тебя, Морфин был совершенно ненормальный! Он даже говорить не мог на человеческом языке. А до воспоминаний Дамблдор докопался. И в Азкабан ради этого проник, и даже в это... подсознание.

- Да я не о том думаю, - отмахнулась Гермиона. – С этим яснее ясного: будем пока считать, что планы Дамблдора некоторым образом не совпадали с нашими планами.

- Думаешь, мне бы не поверили? – спросил Гарри.

- Поверили интервью Риты Скитер, напечатанному в «Придире»! – возразила Гермиона.

- Тогда что?

- Проще было спрятать поглубже твой единственный визит в Омут Памяти.

- А зачем? – Гарри сердито фыркнул. – Я итак вопросов не задавал. А если бы вдруг вздумал что-нибудь спросить... сверх программы, отправить меня... в библиотеку и все дела.

- Тоже мысль, - пробормотала Гермиона, снова погружаясь в раздумья. Она отошла от стола на пару шагов.

Гарри запустил руку в рюкзак.

- Есть! – обрадовано вскрикнул он, нащупав пакет с сухарями и вытаскивая находку наружу. – С изюмом. Давай чаю выпьем! Хорошо, что у нас в пакетиках, как у Люпина: с ними возни меньше.

Гермиона вроде бы кивнула и даже взяла в руки коробок со спичками, но неожиданно, вместо того, чтобы заняться чайником, развернулась к Гарри и устремила взор на него.

- Как ты думаешь, профессора Люпина тоже можно было так же легко отправить в библиотеку? – осведомилась она с изрядной долей сарказма.

- Думаю, его можно было послать гораздо дальше, - съязвил Гарри, почувствовав, куда клонит Гермиона.

- А Бродягу?

- Под замок!

- А Снейпа? – в уголках губ Гермионы затаилась усмешка.

- Ну, ты разошлась, дорогая! – подыграл Гарри. – От Снейпа просто так не отделаешься. Если только он сам не захочет послать всех подальше.

- Вот тут-то и зарыта собака!

Гарри, согласно кивнув, вытащил из пакета на удивление корявый сухарь – узкий и длинный.

- Это Снейп, - сказал он, указывая на сухарь, в котором тёмной точкой выделялась большая изюминка. – С черным глазом.

Гарри положил «Снейпа» на стол. Гермиона, подойдя поближе и посмотрев на сухарь, раскрыла коробок со спичками.

- Смотри, Гарри! Профессор, не будь идиотом, быстро разобрался с Омутом памяти и убедился, что достать из головы серое вещество под силу даже такому обалдую, как Поттер, - Гермиона выложила на стол первую спичку. - А если Поттер окажется большим бараном, чем можно себе представить, то можно поковыряться в мозгах мальчишки без его участия.

На стол легла вторая спичка.

- И от Снейпа не отмахнёшься, потому что он не пешка, - подхватил Гарри, наблюдая, как спичечный ряд увеличился до трёх. – Снейп был слишком крупной фигурой, и Дамблдору была слишком важна его преданность делу и ему, Дамблдору, лично.

Гарри легко было предположить подобное, потому что он сам являлся человеком Дамблдора. Удалось директору превратить его, Гарри, в своего верного солдата, и старик дорожил этим.

- Как-либо манипулировать с памятью Снейпа бесполезно: занятия с тобой должны были быть регулярными, - Гермиона продолжала выстраивать ряд из спичек, добавив четвёртую. – Не говоря уже о том, что чистить память единственному шпиону, мягко говоря, неразумно. Можно остаться без шпиона.

- Но что-то надо было отвечать на естественный вопрос: зачем весь этот сыр-бор с министерством, когда есть Поттер и есть Омут памяти? – Гарри сердито хмыкнул, Гермиона добавила пятую спичку. - Фадж, конечно же, трус, но не настолько дурак, чтобы отрицать очевидное. Да и не сошёлся свет клином на одном Фадже.

- Именно! – Гермиона подняла вверх указательный палец. – Впрочем, уверена: если бы вместо болтовни про послов туда-и-обратно Дамблдор, прямо при Фадже, достал бы из твоей головы свежехонькое воспоминание, то и Фадж поверил бы в случившееся.

- Интересно, кого Дамблдор объявил виновником того, что мальчишка Поттер, как свидетель, бесполезен? – спросил вдруг Гарри.

Гермиона нахмурилась и вновь потянулась к коробку со спичками.

- Барти Крауча! – выдала она, пристраивая очередную спичку рядом с пятой. – Свалить вину на покойника проще всего – покойники молчат.

Минуты две Гермиона медлила, чересчур тщательно выравнивая получившийся ряд из шести спичек, но потом всё же задала мучивший её вопрос:
- Гарри, а ты как думаешь? Крауч не мог на самом деле?..

Гарри решительно замотал головой вправо-влево.

- Крауч выпытывал у меня подробности случившегося. Он дал мне хлебнуть какой-то жидкости, пообещав, что мне станет легче. У меня и в самом деле в голове прояснилось, - увидев в глазах подруги знакомое выражение, Гарри спросил: - Ты думаешь, что это была...

- ...сыворотка правды, - подтвердила Гермиона.

- Крауч точно не собирался меня калечить, он убить меня хотел. Я отлично помню, как успел достать палочку, пока он накачивался ненавистью. А тут дверь разлетелась на куски: Дамблдор явился и не один.

Гарри невольно подумал о том, что человеческая память устроена не так уж плохо: минуты смертельной опасности запоминаются намертво.

- Мог ещё на Амбридж указать, - предположила Гермиона.

- А мог бы еще меня вызвать к себе, посадить перед Омутом памяти и устроить подобие спектакля с разоблачением врагов. Я бы поверил в любую чушь, можешь не сомневаться! – Гарри скорчил глупую улыбочку, изображая идиота-подростка.

- Тогда вариантов не остаётся: Дамблдор.

Гермиона вынесла вердикт без особого восторга. Окинув ещё раз взглядом ряд из семи спичек, она подошла к плите и зажгла огонь. Вскоре в чайнике зашумело. Гарри убрал со стола всё лишнее и приготовил чашки.

– Но так ли уж необходим был Омут памяти профессору Снейпу? – спросила Гермиона, вернувшись к столу вместе с горячим чайником и покосившись на корявый сухарь, изображающий Снейпа.

- Думаю, да. Понимаешь, я тут почитал немного, - Гарри не без удовольствия подумал о том, что способен кое-чем удивить даже лучшую ученицу Хогвартса. – Понимаешь, в книге сказано, что так называемое «чтение мыслей» возможно только при плотном соприкосновении двух разумов. Тот, кто произносит «Легилименс» рискует не меньше того, на кого направлена волшебная палочка. Однажды я попал в голову Снейпа, применив «Протего». А всё потому, что его разум был открыт и доступен.

- Но тогда как он, то есть Снейп, согласился на такие опасные уроки? – поражено спросила Гермиона.

- Уговорили, – мрачно отвесил Гарри, забирая чайник.

Он начал разливать кипяток по чашкам. Гермиона продолжала стоять с ошарашенным видом.

- Чтобы на время освободить разум от опасных фактов, можно воспользоваться обычной пробиркой, - выдавила она минуту спустя.

- Можно, - Гарри скептически хмыкнул, давая понять, что на самом деле всё не так просто. - Если знаешь суть дела, всё можно. А если до того ни разу не сталкивался ни с чем подобным, то всё непонятно и сложно. Где гарантия, что ты выудил из головы именно то, что хотел?

Седьмую спичку Гермиона достала из коробка машинально.

Чай пили в молчании. Вернее, под хруст сухариков. Изрядно проголодавшиеся подростки быстро опустошили весь пакетик. Остался одинокий корявый «Снейп», и Гарри потянулся за ним.

- Ты и «Снейпа» хочешь употребить? – Гермиона сурово сдвинула брови.

- А чем он хуже других? Если всех остальных уже съели... – сказал Гарри, разламывая сухарь на две половинки и протягивая одну Гермионе. – Держи! Такое добро надо делить поровну.

Гарри не заметил, как сжевал свою половинку «Снейпа».

- Гарри, скажи честно, - Гермиона глубоко вздохнула, глядя на зажатый в кулаке обломок сухаря, - после того, как ты узнал, что воспоминания можно вытащить даже из Морфина, ты задал Дамблдору хотя бы один неудобный вопрос?

- Где был ваш Омут памяти год назад? – уточнил Гарри, и тут же, не желая выглядеть лучше, чем есть на самом деле, ответил твёрдое: «Нет!»

- Почему?

- Не знаю, - с трудом выдавил Гарри. - О том, как уничтожать крестражи, я тоже не спросил.

Он непростительно мало задумывался о прошлом. Как-то не получалось по времени. Слишком много сил уходило на войну с Амбридж и Снейпом, окклюменцию, на спортивные тренировки, на подготовку к экзаменам, на занятия с Дамблдором, слежку за Малфоем, укрощение взбесившихся гормонов и далее по списку.

- Наверное, потому, что тема потеряла остроту, - сказал Гарри, не дождавшись ответа. – Министерство признало мой «одинокий голос правды», и даже Сириуса оправдали. Посмертно.

Послышался хруст – Гермиона раздавила сухарик. Молчание.

- Есть человек - есть проблема. Нет человека - нет проблемы, – медленно проговорила Гермиона, нарушив мёртвую тишину кухни.

- Это откуда?

- Так, слова одного политика, - устало ответила Гермиона. – Вернее, диктатора. Папа иногда в шутку повторял...

*****

Позже, как ни странно, осмысливая услышанное, Гарри почти не думал о Сириусе. Дамблдор занимал его голову. Ещё два дня назад он признавал за ним право на ошибку. Старик мог ошибаться, как и любой человек, а Гарри мог негодовать, осуждать, искать оправдания, сочувствовать, прощать...

Какую отчаянную злость испытывал он, впервые открыв для себя «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора»! Теперь об этом вспоминалось с тоской. Оказавшись больным, Гарри сознательно отгонял от себя мысли о старике, опасаясь, что злоба, ненависть и гнев его добьют. В шраме покалывало, и он никак не мог позволить себе выйти из себя, находясь на прямой связи с Волан-де-Мортом.

Но сейчас, вернувшись мыслями к Дамблдору, Гарри с удивлением обнаружил, что рассуждает о старике примерно так же, как рассуждал бы о какой-нибудь тётушке Мюриэль. Хладнокровно. Старая сова она старая сова и есть.

С Дамблдором было хуже. История с диадемой, факт присутствия старика в Годриковой Лощине и «Обливиэйт» многое поменяли. Что-то упрямо подсказывало: не было никаких ошибок, было сознательное следование тщательно разработанному плану. Человек может ошибаться, а план разве что сбой даёт иногда. Как машина.

Гарри никогда не задумывался о том, что чувствовал Дамблдор, узнав, о невиновности Сириуса. Крёстный просидел в Азкабане безвинно двенадцать лет! Как-то само собой подразумевалось, что Дамблдор пребывает в ужасе, корит себя за свои ошибки, за бездействие...

Хорошее слово – бездействие.

Интересно, как старик оправдывался перед Сириусом?

«Ах, мальчик мой, я и забыл, что ты сидишь в тюрьме без суда и следствия! Ошибка старого человека...»

Тьфу! Гарри ругнулся про себя, вспомнив, что должен контролировать эмоции. Хотя, разве он злится? Разве его чувства можно назвать настоящей ненавистью? Это скорее попытка понять Дамблдора, как человека... Нет, попытка разгадать истинную суть его плана. Старик ведь раз десять упоминал про «свой чудесный план», прежде чем вывалил на Избранного правду о пророчестве.

Вот и надо думать о плане, а не о человеке. Старик умер давно... Гарри покачал головой, обнаружив в себе то, что совсем недавно казалось невозможным: Дамблдор, как человек, для него мёртв. Не в физическом смысле. Он навсегда ушёл из сердца, как учитель.

Что ж, так даже проще. Меньше эмоций, больше здравых мыслей.

Нет человека – нет проблемы.

@темы: свежесмороженное

---

Поздравительное

troyachka
Поздравляю с днём рождения!
Подарить решила колокольчики, потому что нежные.

запись создана: 06.08.2011 в 22:54

@темы: мокну

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Тут мимо проходила Джоан Ролинг

Сегодня наткнулась вот на это:
интервью
Не знаю точно, давнее оно или недавнее, но мне особенно понравилось про Рона и его отца, ну и немного про Гарри и Сириуса.
Цитирую:
Как бы изменились последние две книги, если бы Артур был убит в середине
пятой?
Я думаю, что они были бы совсем другими, и это одна из причин, почему я
передумала… Превратив Рона в подобие Гарри, пережившего потерю родителя,
я бы лишила Гарри того прибежища, которым для него стала семья Уизли, и
я была бы вынуждена лишить Рона его чувства юмора. Это одна из причин,
почему я не убила Артура. Я хотела сохранить Рона прежним… Большинство
его шуток, говоря честно, идут от его нечувствительности и незрелости. И
Рон, в конце концов, взрослеет в этой книге. Он последний из троих
достигает того, что я считаю взрослостью, и когда это происходит, он
сталкивается с этими вещами. Другая причина, почему я не убила Артура, -
я хотела пройти полный цикл. Мы начали с сироты, человека, потерявшего
родителей из-за войны. И я хотела показать это вновь… И, хотя вы не
видите Тедди, я хотела показать в эпилоге, что у него даже лучший
крестный, чем был у Гарри, потому что у Сириуса были ошибки, мы должны
согласиться – он был рисковым парнем для крестного. Тедди же получает
человека, который действительно был на его месте, и Гарри действительно
становится отцом для Тедди – таким же, как и для своих детей. Спешу
добавить, что убить Люпина и Тонкс не было для меня легким делом. Я
любила этих персонажей… Так что это было больно – убивать их.

Эх, а я-то всё думал, куда же это подевался столь любимый мною юмор Рона в эпилоге?
Оказывается, Рон просто стал взрослым...
С этого места и с этой минуты гудшип умер для меня окончательно. До этой последней минуты ещё кое-как верила в возможность оного, ибо юмор Рона - это единственное, что смогло бы делать будни Рона и Гермионы не столь безнадежно унылыми.
Прощай, гудшип! Аминь.

@темы: все идет хорошо, но мимо...

---

Может кому интересно

Наткнулась в яндексе вот на эту статью о призраках и привидениях. Насколько там всё правда - не знаю, но довольно-таки интересно.

тык сюда

@темы: закладка

---

Высоцкого люблю

О вас строчками из песен В.С.Высоцкого

Ваше имя Каков вы есть… «я вам мозги не пудрю уже не тот завод. В меня стрелял по утру из ружей целый взвод. За что мне эта злая нелепая стезя — Не то чтобы не знаю, рассказывать нельзя.» Цель в жизни… «а может тоже в Магадан, уехать с другом заодно и лечь на дно.» Что о вас думают знакомые… «Мне теперь не понять, кто же прав был из нас в наших спорах без сна и покоя.Мне не стало хватать его только сейчас, когда он не вернулся из боя.»

все гадания на aeterna.qip.ru

@темы: вот так и живу...