Деготь продается в бочках, а мед в баночках...
Дорогие мои ПеЧеньки!
Простите, что никого особо не отслеживаю, но, честное слово, всем рада
Подписываться (равно как и отписываться) можно, не стесняясь.
Всем в подарок новая глава.
Глава 79. Временные парадоксы и прочие недоразумения
21 апреля 1998 года, вторник.
После обеда Гарри и Гермиона уединились за палаткой, на солнечной стороне. Проговорили часа два, а то и все три, пытаясь как-то осмыслить информацию, свалившуюся на них за последние дни. Гермиона сидела на выломанном из старого кресла валике, а Гарри расположился прямо на траве. Но он то и дело вскакивал, расхаживал туда-сюда, а потом снова присаживался напротив подруги, скрестив по-турецки ноги.
читать дальшеОкончание рассказа Остролиста, вопреки ожиданиям, оказалось неполным и путанным. По его словам, Дамблдор покинул Годрикову Лощину сразу же, ещё до появления Хагрида на развалинах дома. Будучи спрятанным в глубине кармана, он ничего не видел и ориентировался исключительно на слух. Но воображение Гарри частично дорисовало то, что удалось услышать палочке с пером феникса.
Малыш, выбившись из сил, уже не кричал во всё горло. Он судорожно всхлипывал от боли и, размазывая слёзы кулачком, громко икал, страшась темноты, воя ветра и того, что рядом не было мамы. Но под ногами мага скрипел битый кирпич, и звуки детского плача постепенно удалялись. Старик, не оборачиваясь, шёл быстрым шагом к калитке и, трансгрессировал, едва очутившись за забором.
Дамблдор спешил. Оказавшись у ворот Хогвартса, он не стал тратить ни минуты на возню с замком. Осторожно позвал Фоукса, и вскоре мокрый воздух прорезал тяжелый звук хлопающих крыльев.
- К Хагриду! – скомандовал Дамблдор, уцепившись за хвост птицы.
Старику не пришлось заходить в избушку лесничего: Хагрид спускался по ступенькам. Шаги великана сопровождались тяжёлым шумом, а зажатый в руке фонарь раскачивался и визгливо поскрипывал. Директор школы столкнулся с Хагридом нос к носу.
- Профессор Дамблдор? – пробасил великан.
- Я ищу вас, Хагрид.
В резком тоне Дамблдора звучало нечто, заставившее лесничего искать оправдания.
– А я с ужина-то ушёл. Шумно там, голова трещит. Решил вот сходить, проверить ворота. Да и вокруг. Не озорует ли кто? Времена-то нынче...
- Некогда, Хагрид! – остановил Дамблдор. – Нападение на дом Поттеров. Окраина Годриковой Лощины. Место найдёшь?
- Ага, - прохрипел Хагрид. Фонарь с глухим звуком опустился на верхнюю ступеньку крыльца. – А что стряслось-то?
- Дом обрушился, - сказал Дамблдор и прежде чем великан издал первый вздох сожаления, выдал план действий: - Ты направишься туда немедленно. Порталом. Читай адрес. Запомни и повтори про себя слово в слово.
Несколько минут, пока Хагрид, морща лоб, усваивал написанное, стояла тишина.
- Запомнил? – спросил Дамблдор, забирая записку.
- Да вроде...
- Да или вроде?
- Да, - пробормотал Хагрид. - А-аа... вы... профессор?
Судя по голосу, Хагрид был сам не свой от потрясения.
- В министерство. Срочно. Есть сведения о Волан-де-Морте.
Дамблдор говорил предельно деловито, обрывочными фразами, каждым высказанным словом подчёркивая, что время дорого.
- Эвона что... – протянул Хагрид, нервно дернув здоровенной ручищей.
Рука непроизвольно схватилась за ремень, задев огромную связку с ключами, висящую на поясе. Звук брякающего металла, усиленный эхом, в ночной тишине показался зловещим.
- Всё, Хагрид, пора, - заторопил Дамблдор, доставая волшебную палочку. - Давай-ка сюда железку помассивнее.
Послышалось грузное сопение Хагрида, выискивающего подходящий по размеру ключ. Руки великана тряслись, так что железки позвякивали.
- Портус, - прошептал Дамблдор, направив палочку на вытащенный из связки ключ.
Заколдованное железо задрожало, наливаясь синим мерцанием. Когда всё успокоилось, Дамблдор жестом указал лесничему взяться за портал.
- А как же... Поттеры? - к Хагриду внезапно вернулся голос. - Джеймс... Лили... мальчик ихний...
- Палочки поищи, - продолжал наставлять Дамблдор, – и... тела. Ну и, может быть, остался кто в живых... Увидимся в Хогвартсе. Раз... два... три!
Дамблдор проводил взглядом разлившееся в воздухе синее пятно, равнодушно отметил забытый на крыльце фонарь.
- Ерунда, - шепнул он себе под нос. – Адрес простой. Мальчика он и в темноте найдёт. А всё остальное...
Вряд ли кто-то мог расслышать неразборчивый шёпот старика, но он вдруг резко замолчал, судорожно втянул в себя воздух и, нервно дернув себя за бороду, оглянулся. Не обнаружив рядом никого, кроме тускло светящегося феникса, облегчённо выдохнул. Затем, неторопливо пошарив во внутреннем кармане, достал несколько спелых круглых орешков.
- Хочешь? - предложил старик, обращаясь к Фоуксу, пристроившемуся на бочке с дождевой водой.
Феникс, шумно взмахнув крыльями, подлетел к хозяину и опустился к нему на плечо. Послышался звук колющейся скорлупы и довольное воркование птицы.
- Прогуляемся? - спросил Дамблдор, направляясь к лесу. Его шаги сначала бесшумно утопали в мягкой земле огорода, потом под ногами затрещали опавшие веточки. Он остановился у крайних деревьев, где ветер был потише, и, видимо решив не откладывать дело в долгий ящик, попросил: - Мне нужно твоё перо, Фоукс. Ещё одно, из хвоста.
Феникс, задумавшись ненадолго, тюкнул директора клювом по голове.
- Для волшебной палочки, - уточнил Дамблдор, поморщившись от боли.
Сердито фыркнув, птица слетела с плеча и примостилась на ближайшей толстой ветке.
- Вот для этой, - продолжал Дамблдор, вытаскивая уже готовую палочку из кармана.
Он поднёс её к уху, прислушался и слегка встряхнул. С кончика палочки сорвалось несколько сверкающих искорок. Они рассыпались по земле яркими звёздочками.
- Чувствуешь своё перо? – тихо справился Дамблдор. – Остролист и твоё, Фоукс, перо. Одиннадцать дюймов.
Зажжённый Дамблдором Люмос осветил нижнюю ветку дерева, на которой сидела птица. Длинный, как у павлина, хвост, горел огнём от возмущения, пёрышки на голове въерошились, а черные глаза-бусины смотрели на хозяина с неприязнью. Старик, шагнув вперёд, приблизился к дереву. Его очки-половинки оказались на одном уровне с блестящими золотыми лапами, сжимающими ветку.
- Я знаю, то первое перо принесло миру много бед. Но теперь это будет добрая, благородная палочка, - продолжал увещевать Дамблдор, подняв глаза повыше. – Да она уже есть, она уже существует. Попала к нам из будущего, и теперь мы с тобой просто обязаны замкнуть временную петлю. Такой парадокс, Фоукс! Таковы временные законы, и нарушать их не позволено никому.
Фоукс склонил набок красивую голову и неторопливо перебрал лапами. Ветка упруго качнулась. Но Дамблдору уже удалось заставить птицу прислушаться к его словам. Сняв с шеи цепочку, он показал Фоуксу Хроноворот со светящимися песчинками, одновременно продолжая рассказывать про мальчика, которому предназначена будущая палочка. В конце концов, старик победил: Феникс поверил в то, что пытался донести до него хозяин. Хвост птицы вспыхнул золотистым огнём, Дамблдор подставил руку...
- ...сверкающее перо упало к нему на ладонь, - закончил Остролист. – Законы времени не позволено нарушать даже фениксам. У Фоукса не было выбора.
- Фениксы настолько щепетильны? - спросил Гарри, имея в виду то, что тяжеловато эти птицы расстаются с хвостовым оперением.
- У фениксов так принято: один хозяин, одно перо... Может суеверие какое? Они ведь бессмертные, - Остролист многозначительно хмыкнул. – Однако, ничего не добавляет перьев их хвосту.
Гарри промолчал. У него были подозрения о существовании временной петли, но он почему-то не думал об этом всерьёз, оставлял на крайний случай. Неужели так просто? Пошёл в Отдел Тайн, взял Хроноворот...
- А, по-моему, всё закономерно, - сказала Гермиона, внимательно выслушав от Гарри пересказанную версию. - В половине книг о Сам-Знаешь-Ком говорится, что сотни людей, находившихся под Империусом, пришли в себя в ночь на первое ноября. Такое массовое пробуждение трудно было не заметить. Так почему бы не отправить кого-то посмотреть, что случилось?
- И, разумеется, отправили Дамблдора, - Гарри не удержался от шпильки.
- Думаешь, много было желающих встретиться лицом к лицу с Сам-Знаешь-Кем? – легко парировала Гермиона.
Разглядев в доводах подруги здравый смысл, Гарри быстро сдался.
– Может ещё, и уговаривать старика пришлось всем министерством, - добавил он с ухмылкой.
В общем-то, всё сходилось. Хагрид привёз чудом выжившего малыша в Хогвартс, со свойственной ему непосредственностью рассказал о разрушенном доме, о родителях мальчика, погибших не от чего-нибудь, а конкретно от Авады Кедавры. Где же ещё искать истину, если не в Годриковой Лощине?
Только путано как-то получается. Дамблдор-с-Хроноротом отправляет Хагрида, а потом Дамблдор-ещё-без-Хроноворта с удивлением узнаёт, что это он, а не кто-то другой, направил великана в Годрикову Лощину. А с пером феникса так и вовсе полный временной беспредел. Сначала палочка, потом перо... Здорово.
- Помнишь, недавно мы смеялись над одной дурацкой статьёй? - спросила Гермиона, прервав размышления Гарри. - О том, как работает отдел Экстренных Магических Манипуляций, если вдруг кого-то располовинит при неумелой трансгрессии?
- Ну, помню.
- Понятное дело, что сами пострадавшие никуда не могут двигаться. Кто-то, по счастью оказавшийся поблизости, сообщает в министерство, и тогда к месту трагедии выезжает спасатель с Хроноворотом на шее. Потому что, - Гермиона слабо улыбнулась, - через пару секунд спасать будет уже некого.
- А в тот самый момент, когда спасатель только-только настраивает Хроноворот, сами жертвы обстоятельств уже сидят где-нибудь в министерстве в собранном виде и заполняют разные бюрократические бумажки, - добавил Гарри.
Этот интересный факт почему-то поразил больше всего. Хотя, если вдуматься, что тут особенного? Пока существует временная петля, волшебник существует в двух экземплярах. Вот и Дамблдор, наверное, наслушавшись Хагрида и наглядевшись на шрам малыша Гарри, отправился в министерство за Хроноворотом, где уже сидел его двойник, возвратившийся из прошлого.
- Вот и я о том же, Гарри! – Гермиона с готовностью подхватила его мысль. – Это так же неотвратимо, как наше с тобой первое путешествие. Оно уже состоялось, как факт. Министру ничего не оставалось, кроме как вручить Дамблдору Хроноворот и попросить расписаться в особом журнале.
- Но как же он сообразил взять с собой вот это, - Гарри помахал в воздухе палочкой из падуба, - если нужное перо на тот момент ещё торчало у Фоукса в хвосте? Не говоря уже о том, что прежде нужно было посетить мастерскую Олливандера.
- Может тот, который уже возвратился из прошлого, подсказал? - неуверенно предложила Гермиона, - Хотя мне в своё время строго-настрого запретили подходить к самой себе в прошлом.
- По причине?
- Кто-нибудь мог увидеть двух Грейнджер вместе.
- Например, два лучших её друга, - сурово уколол Гарри, но тут же улыбнулся. - Но разве подобная причина исключает невозможность встречи двух Дамблдоров? Свиделись, поговорили по душам...
- Не знаю, - за короткой репликой Гермионы скрывалась длинная тирада о том, то тема сложная и требует консультаций со специалистом.
Установилось молчание. В тишине, со стороны берега, послышался глухой треск. Гарри оглянулся, пальцы, держащие волшебную палочку, машинально сжались в кулак. Гермиона тоже успела вытащить оружие, но они оба с облегчением вздохнули, опознав своего нечаянного соседа, копошащегося у горы хвороста.
В первый день пребывания на острове Гарри, в союзе с Великим Артефактом, распилил на дрова целое дерево. Но, опасаясь пожара, сложил всё на берегу, подальше от палатки. Магл обнаружил и беззастенчиво пользовался.
- И долго он здесь ещё пробудет? – справилась Гермиона.
Гарри промолчал. Вопрос задавался уже не раз, а ответ был известен только маглу. Сегодня утром они говорили о том, стоит ли применять магию, чтобы попросить соседа убраться с их острова. Решили, что пока ситуация терпит. Может завтра сам залезет в лодку и отчалит.
- Интересно: разобравшись с Хагридом, Дамблдор действительно отправился в министерство? Хроноворот должен был сдать и отчитаться, - задумчиво проговорила Гермиона, возвратившись к прежней теме разговора, и, внезапно встряхнувшись, воскликнула: - Слушай, у него в руках на тот момент и палочка с пером, и само перо!
Ответить Гарри не успел, потому что в разговор вмешался Остролист.
- И ни того, и ни другого! Перо старик сразу же, не мешкая, отослал Олливандеру. А палочка с пером феникса – то есть, я – тихо и незаметно легла на стол директора в круглом кабинете.
Гермиона, получив информацию, озадачилась ещё больше.
- Почему-то всегда считала, что дело происходило глубокой ночью. Надпись на том памятнике, - взмахнув рукой, Гермиона указала куда-то вдаль, - утверждает: «В ночь с тридцать первого октября...»
- Да нет, вечер был. И даже не поздний вечер. Мама как раз собиралась укладывать малыша... – Гарри сообразил, что говорит о себе самом в третьем лице, - то есть, меня, спать. Значит, грохнуло где-то в районе девяти часов. Даже если на все уговоры ушло около часа, то к десяти часам вечера Дамблдор-дубль-два уже держал перо в руках.
- Откуда ты всё знаешь? – изумилась Гермиона.
- Видел, - Гарри замялся, вспомнив, что никому ещё не рассказывал правду о гибели своих родителей.
Сначала огорошила новость об утрате волшебной палочки, потом скандальная книга Риты Скитер, таинственная лань, возвращение Рона и ещё масса всего. Дары Смерти эти... заклинили мозги.
Но не в отсутствии времени состояла настоящая причина молчания Гарри. Он и не хотел ни с кем обсуждать события в Годриковой Лощине. Как рассказывать друзьям о том, что и мама, и отец оказались такими беспечными? Ни сигнальных заклинаний, ни банального вредноскопа!
Сейчас, конечно, другое дело. От Гермионы он ничего не может скрывать, нет у него уже такого права. Поправив обручальное кольцо на пальце и набрав в лёгкие побольше воздуха, Гарри начал пересказывать всё, что успел подсмотреть в мыслях Волан-де-Морта, когда они вдвоём удирали из дома Батильды.
- У твоей мамы точно не было при себе волшебной палочки?
Гермиона, до этой минуты слушавшая Гарри с растущим вниманием, впервые прервала рассказчика. Немалое удивление чувствовалось и в голосе девушки, и в её взгляде.
- Я её не видел, - угрюмо сказал Гарри, опустив глаза.
Взгляд остановился на зажатом в руке Остролисте, и он невольно подумал о палочке, брошенной отцом на диван. Как там описывал её Олливандер? Красное дерево, одиннадцать дюймов, великолепно подходящая для превращений... Пижон!
Взялся воевать, так хотя бы оружие из рук не выпускай! Гарри неприятно было думать об отце в таком ключе, но он не мог себя остановить. Право, лучше бы ему не знать, как Джеймс зевал и потягивался, когда Волан-де-Морт переступал через порог дома.
- Что-то тут не так...
Гарри поднял голову, расслышав задумчивый шёпот подруги. Гермиона, встретившись с ним взглядом и, как будто испугавшись выражения его лица, начала торопливо объяснять.
- Гарри, я говорю о твоей маме! По твоим словам: она зашла в гостиную, забрала ребенка и поднялась наверх, в спальню, чтобы уложить его спать.
- И что? – Гарри не мог взять в толк, к чему клонит Гермиона.
- К тому, что сей процесс занимает время. Малышу всего-то год с небольшим! – добавила она подчеркнуто. – Сказку рассказать, колыбельную спеть. Не говоря уже о том, что палочка нужна, чтобы покачать кроватку.
В первую минуту Гарри не мог поверить, что речь идёт о нём. Неужели когда-то ему на ночь рассказывали сказки? Конечно. Это ведь мама.
- То есть ты хочешь сказать, что мама никак не могла забыть палочку где-нибудь на кухне? – спросил Гарри.
- Хочу сказать, что не верю я в такую забывчивость.
Гарри помрачнел. Ему не доводилось водится с маленькими детьми, и он плохо представлял подробности. Действительно, малыш мог занять полчаса, а то и больше. Бросать оружие неизвестно где на такой срок – это уже совсем ни в какие ворота. Но, с другой стороны, он сам видел, как отец, услышав шум в прихожей, выскочил из гостиной, забыв палочку на диване.
- Твой папа отложил свою палочку на минутку, - вставила Гермиона, наверняка подслушав мысли, - и взять её в руки мог в любой момент.
- И когда «момент» случился, он оказался без палочки!
Гарри рывком вскочил на ноги. Он посмотрел на Гермиону сверху вниз, с грустью сознавая, что не знает, как объяснить ей свои чувства. В который раз он с горечью признавался себе, что у отца и его друзей как-то всё чересчур лихо и «вопреки рассудку» (у Люпина с языка сорвалось), когда речь заходит о семьях и детях. Просто проклятие какое-то!
Сириус, сломя голову рванувший за Крысом, вместо того, чтобы задуматься об осиротевшем крестнике. Хотел собственноручно поймать предателя? А смысл? Питер уже предал всех, кого мог, и без маски шпиона нужен был хозяину, как прошлогодний снег! Тем более, что сам хозяин уже сгинул.
Но даже если... – неожиданно Гарри почувствовал, как помимо воли в нём нарастает возмущение – Сириус не знал об исчезновении Волан-де-Морта, то тем более! Тем более, должен был, предупредив того же Хагрида о предателе, сцапать крестника в охапку и немедленно в укрытие! Или малость подзабыл, что Волан-де-Морт охотится не за кем-нибудь, а за малышом по имени Гарри?
Люпин, весь какой-то жалкий и помешанный на своей болезни, уверенный, что и ребенок его родится больным. И в то же время готовый бросить и жену, и зачатого ребенка, потому что ему никак не простить себя, такого неправильного... Ой, он много чего тогда наболтал! Сперва наворотил дел, а потом та-А-ак гудел.
Несмотря на то, что сожалеть о своей несдержанности пришлось горько и полной ложкой, Гарри вдруг ощутил в себе готовность вновь вправить Люпину мозги. Война расставила свои запятые. Сейчас он, Гарри, сидит тут живой, потому что благородная леди Малфой думала прежде всего о своём сыне. Благодаря её решимости у маленького Тедди есть крёстный, и ни один Дамблдор-дубль-два не определит его в чулан и не запудрит ему голову красивыми идеями!
- Гарри...
Он обернулся, не дойдя двух шагов до края брезентовой стенки. Кажется, сейчас его ждёт громкая речь в защиту Джеймса Поттера. Без легилименции догадался. Такой многообещающий взгляд ничего другого и не сулит. Стараясь, как мог, сохранять спокойствие, Гарри присел на корточки напротив подруги и начал говорить.
- Гермиона, ты не понимаешь, что это такое – безнадёжность. Ты заперт в чулане, и выхода оттуда нет. Выпускают два раза в день в туалет. И тебе точно известно, что ни одной живой душе в целом мире нет до тебя дела. В школе к тебе на пушечный выстрел никто не подходит. И ты одинок как...
Спохватившись, что получается не в меру сопливо, Гарри замолчал. В самом деле, что он так разошёлся? Разве он сейчас одинок? Весна, зелёная трава радует глаз, и букашки уже проснулись. Один отчаянный жучок нагло шастает по гермиониной рубашке, переползая с клетки на клетку.
Улыбнувшись любимой, Гарри сцапал наглеца и бросил в траву. Но его правая рука как-то сама собой вернулась туда, где только что расхаживал шестилапый, и где клетки сорочки странным образом теряли свою первоначальную геометрию, приобретая таинственную выпуклость. Левая рука быстро последовала примеру правой.
Он притянул девушку к себе. С силой. Словно испугавшись того, что мираж рассеется, и постылое одиночество вновь накроет его с головой. Он почему-то ждал хотя бы слабого сопротивления с её стороны, но Гермиона не только не отстранилась, а, напротив, сама метнулась в его сторону. Не сдержав равновесия, Гарри повалился на спину, увлекая за собой девушку.
Они вдвоём покатились по траве и замерли на месте, когда он оказался сверху. Гермиона смеялась. Беззвучно, одними глазами. Но Гарри знал, что она насмешничает, и что эти своевольные, слегка подрагивающие уголки губ заслуживают суровой кары, и сейчас он покажет им, на что способен Мальчик-Который-Хочет.
Он промедлил всего ничего, самую малость. Просто не мог начать разбираться с губами, не запечатлев в сердце эту обезоруживающую улыбку. А тем временем её рот коварно приоткрылся, и возбуждение, пробкой вырвавшись на свободу, накрыло Гарри, охватив с головы до пят всё тело.
Он уже не отдавал себе отчёта в том, что делает. Её губы, ненароком забыв о недавнем озорстве, сопротивлялись мягко и, одновременно, упруго, заставляя Гарри проявлять настойчивость и в то же время не забывать об осторожности. Он никак не мог упрекнуть себя в грубости, но в какой-то момент ладонь почувствовала не шероховатую ткань рубашки, а теплоту кожи.
...и плавный изгиб талии, и крошечную ямочку с узелком на животе, и тот самый бугорок, который Гарри не пожелал делить с шестилапым наглецом.
Примерно так он всё и представлял... Нет, что за глупости! Разве он мог думать, что рука ощутит биение её сердца? И так близко под собой! Но тут подушечки пальцев наткнулись на что-то рельефное и твёрдое, и настолько совершенное, что изумление Гарри достигло предела.
Пальцы, действуя помимо разума, с нежностью прикасались к обнаруженной выпуклости, раз за разом поражаясь её изяществу. И, кажется, до ушей долетел сдавленный, но вполне различимый стон... Не сам Гарри, но та его часть, которая недавно протестовала против безрассудства отца, Сириуса и Люпина, вдруг испугалась. Гермионе больно? Он что-то не так делает?
Собрав в кулак всю свою волю, Гарри отпрянул назад, и только тут почувствовал, как напористо стучит в висках кровь. Дыхание сбивалось. Гермиона сидела напротив него, поджав к животу колени, и, судя по всему, пребывала в таком же несобранном виде, как и он сам. Но её взор – затуманенный и расфокусированный – отрезвил Гарри в ещё большей степени. К тому же руки девушки, явно действуя самостоятельно, с такой стремительностью запахнули полы рубашки, что он ничего не успел разглядеть.
Некоторое время они молчали, ошарашено глядя друг на друга и понемногу приходя в себя. Потом Гермиона отвернулась, чтобы привести рубашку в порядок.
- Гарри... Что случилось? – промямлила она, застегнув, наконец, последнюю пуговицу и вновь развернувшись к Гарри.
- Ты стонала.
- Даааааа???
- Я испугался.
После этих слов Гарри почувствовал на себе такой понимающий взгляд, что ему стало не по себе уже основательно.
- Аааа... – неопределённо протянула Гермиона, как бы раздумывая, стоит ли испытывать судьбу дальше, но, видимо решив, что стоит, спросила: - Как тебе всё... остальное?
Не зная, что ответить, Гарри растерянно посмотрел на свою руку. Пальцы помнили тепло и гладкость её кожи, и совершенство линий, и тот безупречно-твёрдый бугорок, так его поразивший. Но, в то же время, он не мог выдавить из себя ни слова. Всё было как-то чересчур ново для него, и тело раздирали противоречивые желания.
Кто-то вредный, сидящий в нижней части живота, зудел, что он, Гарри, не сможет жить дальше, пока своими глазами не увидит эту маленькую упругую пуговку. А другой, более здравый и целомудренный, взывая к ответственности, вопил, что если он это увидит, его уже ничего не остановит. Потому что это не что иное, как... Гарри в сердцах хлопнул себя по лбу. Вот что бывает, когда ты ни разу в жизни не был на пляже! Девчонок не то, что голых, но даже в купальниках никогда не лицезрел.
Так ведь этих... рельефных должно быть целых два?.. Здорово, чёрт!
Гермионе об этом так прямо и сказать? Нет, он не может. А она по-прежнему ждёт ответа. В её глазах продолжает светиться лукавство, но щеки горят огнём, а уголки губ напряженно подрагивают.
- Понял! - воскликнул Гарри, удачно припомнив свой недолгий роман в конце шестого курса и обрадовавшись, что нашлись хоть какие-то слова.
- Что понял?
- Понял, почему... некоторые, - Гарри не хотел упоминать имя Джинни, хотя исходило это от неё (как-то разок обмолвилась), - кое в чём тебе жутко завидуют.
- И в чём же?
- Ну, ты можешь себе позволить... гулять без...
Пребывая в крайнем смятении и не зная, как доходчивее выразиться, Гарри подвигал руками в воздухе - на уровне собственной груди - пытаясь на себе показать, что надевает лифчик.
- Да я обычно не...
- Так мне сегодня повезло?! – обрадовался Гарри.
И хотя в легком вздохе, сорвавшемся с уст Гермионы, открыто читалось: «Тебе, мальчик мой, повезло бы гораздо больше, если бы ты вдруг не включил тормоза на всю катушку», Гарри рискнул задать ещё один, мучавший воображение вопрос.
- А эти... – ну разве можно спокойно выговорить это слово - «соски»! – они у тебя всегда такие твёрдые?
- Вообще-то, нет, - ответила Гермиона, с усилием подавив смущение, и тут же, испугавшись, что ненароком разочаровала своего нареченного, пробормотала негромко, неуверенно, и с заминкой через слово: - Ну, они... примерно так же... Написано, что должны. Тогда же, когда оно... у тебя... твердеет.
Гарри машинально опустил глаза к распухшей ширинке. Гермиона измерила его растерянную фигуру с головы до ног выжидающим взглядом. А потом, ничего больше не сказав, откинулась на спину и покатилась по траве, захлёбываясь от смеха. Тонкие веточки и былинки путались в растрепавшихся волосах, но ей было решительно все равно. Из глаз выкатились две крупные слезинки. Вобрав в себя луч заката, и слегка покраснев от этого, они поблёскивали на щеках девушки, делая её лицо ещё счастливее.
- О чём она думает, подсказать? – прошипел из кармана Великий Артефакт.
- Сам догадался, - ответил Гарри, потому что мысли скакали в голове Гермионы подобно маленьким упругим пружинкам.
Он не помнил, когда последний раз смотрел телевизор. Вроде бы после четвертого курса, да и то лишь новости. Говорят, есть специальные журналы, но Гарри в руки так ни один и не попал. А специально он не искал, потому что. И точка. Нет, суть процесса он представлял. Но кто ж знал, что и здесь его поджидают нюансы?
Какой долгий путь нам с тобой предстоит, Гарри! - вот о чем думала Гермиона.
Да хоть пешком через Ла-Манш! Главное – вместе.
Мгновенье спустя Гарри валялся на траве рядом с девушкой, и дальше время побежало быстро-быстро, как с цепи сорвалось. Потом Гермиона заявила, что она похожа на огородное пугало. А Гарри сказал, что всего лишь на настоящую ведьму, но всё же начал очищать волосы своей колдуньи от прилипшего мусора. Они ещё о чем-то болтали, и снова целовались, пока Кикимер не позвал на ужин.
К прерванному разговору не вернулись и после ужина. Как-то не случилось.
Утирая пот со лба
Если так пойдет дальше, то фиг я уложусь в оставшиеся семь глав
Простите, что никого особо не отслеживаю, но, честное слово, всем рада
Подписываться (равно как и отписываться) можно, не стесняясь.
Всем в подарок новая глава.
Глава 79. Временные парадоксы и прочие недоразумения
21 апреля 1998 года, вторник.
После обеда Гарри и Гермиона уединились за палаткой, на солнечной стороне. Проговорили часа два, а то и все три, пытаясь как-то осмыслить информацию, свалившуюся на них за последние дни. Гермиона сидела на выломанном из старого кресла валике, а Гарри расположился прямо на траве. Но он то и дело вскакивал, расхаживал туда-сюда, а потом снова присаживался напротив подруги, скрестив по-турецки ноги.
читать дальшеОкончание рассказа Остролиста, вопреки ожиданиям, оказалось неполным и путанным. По его словам, Дамблдор покинул Годрикову Лощину сразу же, ещё до появления Хагрида на развалинах дома. Будучи спрятанным в глубине кармана, он ничего не видел и ориентировался исключительно на слух. Но воображение Гарри частично дорисовало то, что удалось услышать палочке с пером феникса.
Малыш, выбившись из сил, уже не кричал во всё горло. Он судорожно всхлипывал от боли и, размазывая слёзы кулачком, громко икал, страшась темноты, воя ветра и того, что рядом не было мамы. Но под ногами мага скрипел битый кирпич, и звуки детского плача постепенно удалялись. Старик, не оборачиваясь, шёл быстрым шагом к калитке и, трансгрессировал, едва очутившись за забором.
Дамблдор спешил. Оказавшись у ворот Хогвартса, он не стал тратить ни минуты на возню с замком. Осторожно позвал Фоукса, и вскоре мокрый воздух прорезал тяжелый звук хлопающих крыльев.
- К Хагриду! – скомандовал Дамблдор, уцепившись за хвост птицы.
Старику не пришлось заходить в избушку лесничего: Хагрид спускался по ступенькам. Шаги великана сопровождались тяжёлым шумом, а зажатый в руке фонарь раскачивался и визгливо поскрипывал. Директор школы столкнулся с Хагридом нос к носу.
- Профессор Дамблдор? – пробасил великан.
- Я ищу вас, Хагрид.
В резком тоне Дамблдора звучало нечто, заставившее лесничего искать оправдания.
– А я с ужина-то ушёл. Шумно там, голова трещит. Решил вот сходить, проверить ворота. Да и вокруг. Не озорует ли кто? Времена-то нынче...
- Некогда, Хагрид! – остановил Дамблдор. – Нападение на дом Поттеров. Окраина Годриковой Лощины. Место найдёшь?
- Ага, - прохрипел Хагрид. Фонарь с глухим звуком опустился на верхнюю ступеньку крыльца. – А что стряслось-то?
- Дом обрушился, - сказал Дамблдор и прежде чем великан издал первый вздох сожаления, выдал план действий: - Ты направишься туда немедленно. Порталом. Читай адрес. Запомни и повтори про себя слово в слово.
Несколько минут, пока Хагрид, морща лоб, усваивал написанное, стояла тишина.
- Запомнил? – спросил Дамблдор, забирая записку.
- Да вроде...
- Да или вроде?
- Да, - пробормотал Хагрид. - А-аа... вы... профессор?
Судя по голосу, Хагрид был сам не свой от потрясения.
- В министерство. Срочно. Есть сведения о Волан-де-Морте.
Дамблдор говорил предельно деловито, обрывочными фразами, каждым высказанным словом подчёркивая, что время дорого.
- Эвона что... – протянул Хагрид, нервно дернув здоровенной ручищей.
Рука непроизвольно схватилась за ремень, задев огромную связку с ключами, висящую на поясе. Звук брякающего металла, усиленный эхом, в ночной тишине показался зловещим.
- Всё, Хагрид, пора, - заторопил Дамблдор, доставая волшебную палочку. - Давай-ка сюда железку помассивнее.
Послышалось грузное сопение Хагрида, выискивающего подходящий по размеру ключ. Руки великана тряслись, так что железки позвякивали.
- Портус, - прошептал Дамблдор, направив палочку на вытащенный из связки ключ.
Заколдованное железо задрожало, наливаясь синим мерцанием. Когда всё успокоилось, Дамблдор жестом указал лесничему взяться за портал.
- А как же... Поттеры? - к Хагриду внезапно вернулся голос. - Джеймс... Лили... мальчик ихний...
- Палочки поищи, - продолжал наставлять Дамблдор, – и... тела. Ну и, может быть, остался кто в живых... Увидимся в Хогвартсе. Раз... два... три!
Дамблдор проводил взглядом разлившееся в воздухе синее пятно, равнодушно отметил забытый на крыльце фонарь.
- Ерунда, - шепнул он себе под нос. – Адрес простой. Мальчика он и в темноте найдёт. А всё остальное...
Вряд ли кто-то мог расслышать неразборчивый шёпот старика, но он вдруг резко замолчал, судорожно втянул в себя воздух и, нервно дернув себя за бороду, оглянулся. Не обнаружив рядом никого, кроме тускло светящегося феникса, облегчённо выдохнул. Затем, неторопливо пошарив во внутреннем кармане, достал несколько спелых круглых орешков.
- Хочешь? - предложил старик, обращаясь к Фоуксу, пристроившемуся на бочке с дождевой водой.
Феникс, шумно взмахнув крыльями, подлетел к хозяину и опустился к нему на плечо. Послышался звук колющейся скорлупы и довольное воркование птицы.
- Прогуляемся? - спросил Дамблдор, направляясь к лесу. Его шаги сначала бесшумно утопали в мягкой земле огорода, потом под ногами затрещали опавшие веточки. Он остановился у крайних деревьев, где ветер был потише, и, видимо решив не откладывать дело в долгий ящик, попросил: - Мне нужно твоё перо, Фоукс. Ещё одно, из хвоста.
Феникс, задумавшись ненадолго, тюкнул директора клювом по голове.
- Для волшебной палочки, - уточнил Дамблдор, поморщившись от боли.
Сердито фыркнув, птица слетела с плеча и примостилась на ближайшей толстой ветке.
- Вот для этой, - продолжал Дамблдор, вытаскивая уже готовую палочку из кармана.
Он поднёс её к уху, прислушался и слегка встряхнул. С кончика палочки сорвалось несколько сверкающих искорок. Они рассыпались по земле яркими звёздочками.
- Чувствуешь своё перо? – тихо справился Дамблдор. – Остролист и твоё, Фоукс, перо. Одиннадцать дюймов.
Зажжённый Дамблдором Люмос осветил нижнюю ветку дерева, на которой сидела птица. Длинный, как у павлина, хвост, горел огнём от возмущения, пёрышки на голове въерошились, а черные глаза-бусины смотрели на хозяина с неприязнью. Старик, шагнув вперёд, приблизился к дереву. Его очки-половинки оказались на одном уровне с блестящими золотыми лапами, сжимающими ветку.
- Я знаю, то первое перо принесло миру много бед. Но теперь это будет добрая, благородная палочка, - продолжал увещевать Дамблдор, подняв глаза повыше. – Да она уже есть, она уже существует. Попала к нам из будущего, и теперь мы с тобой просто обязаны замкнуть временную петлю. Такой парадокс, Фоукс! Таковы временные законы, и нарушать их не позволено никому.
Фоукс склонил набок красивую голову и неторопливо перебрал лапами. Ветка упруго качнулась. Но Дамблдору уже удалось заставить птицу прислушаться к его словам. Сняв с шеи цепочку, он показал Фоуксу Хроноворот со светящимися песчинками, одновременно продолжая рассказывать про мальчика, которому предназначена будущая палочка. В конце концов, старик победил: Феникс поверил в то, что пытался донести до него хозяин. Хвост птицы вспыхнул золотистым огнём, Дамблдор подставил руку...
- ...сверкающее перо упало к нему на ладонь, - закончил Остролист. – Законы времени не позволено нарушать даже фениксам. У Фоукса не было выбора.
- Фениксы настолько щепетильны? - спросил Гарри, имея в виду то, что тяжеловато эти птицы расстаются с хвостовым оперением.
- У фениксов так принято: один хозяин, одно перо... Может суеверие какое? Они ведь бессмертные, - Остролист многозначительно хмыкнул. – Однако, ничего не добавляет перьев их хвосту.
Гарри промолчал. У него были подозрения о существовании временной петли, но он почему-то не думал об этом всерьёз, оставлял на крайний случай. Неужели так просто? Пошёл в Отдел Тайн, взял Хроноворот...
- А, по-моему, всё закономерно, - сказала Гермиона, внимательно выслушав от Гарри пересказанную версию. - В половине книг о Сам-Знаешь-Ком говорится, что сотни людей, находившихся под Империусом, пришли в себя в ночь на первое ноября. Такое массовое пробуждение трудно было не заметить. Так почему бы не отправить кого-то посмотреть, что случилось?
- И, разумеется, отправили Дамблдора, - Гарри не удержался от шпильки.
- Думаешь, много было желающих встретиться лицом к лицу с Сам-Знаешь-Кем? – легко парировала Гермиона.
Разглядев в доводах подруги здравый смысл, Гарри быстро сдался.
– Может ещё, и уговаривать старика пришлось всем министерством, - добавил он с ухмылкой.
В общем-то, всё сходилось. Хагрид привёз чудом выжившего малыша в Хогвартс, со свойственной ему непосредственностью рассказал о разрушенном доме, о родителях мальчика, погибших не от чего-нибудь, а конкретно от Авады Кедавры. Где же ещё искать истину, если не в Годриковой Лощине?
Только путано как-то получается. Дамблдор-с-Хроноротом отправляет Хагрида, а потом Дамблдор-ещё-без-Хроноворта с удивлением узнаёт, что это он, а не кто-то другой, направил великана в Годрикову Лощину. А с пером феникса так и вовсе полный временной беспредел. Сначала палочка, потом перо... Здорово.
- Помнишь, недавно мы смеялись над одной дурацкой статьёй? - спросила Гермиона, прервав размышления Гарри. - О том, как работает отдел Экстренных Магических Манипуляций, если вдруг кого-то располовинит при неумелой трансгрессии?
- Ну, помню.
- Понятное дело, что сами пострадавшие никуда не могут двигаться. Кто-то, по счастью оказавшийся поблизости, сообщает в министерство, и тогда к месту трагедии выезжает спасатель с Хроноворотом на шее. Потому что, - Гермиона слабо улыбнулась, - через пару секунд спасать будет уже некого.
- А в тот самый момент, когда спасатель только-только настраивает Хроноворот, сами жертвы обстоятельств уже сидят где-нибудь в министерстве в собранном виде и заполняют разные бюрократические бумажки, - добавил Гарри.
Этот интересный факт почему-то поразил больше всего. Хотя, если вдуматься, что тут особенного? Пока существует временная петля, волшебник существует в двух экземплярах. Вот и Дамблдор, наверное, наслушавшись Хагрида и наглядевшись на шрам малыша Гарри, отправился в министерство за Хроноворотом, где уже сидел его двойник, возвратившийся из прошлого.
- Вот и я о том же, Гарри! – Гермиона с готовностью подхватила его мысль. – Это так же неотвратимо, как наше с тобой первое путешествие. Оно уже состоялось, как факт. Министру ничего не оставалось, кроме как вручить Дамблдору Хроноворот и попросить расписаться в особом журнале.
- Но как же он сообразил взять с собой вот это, - Гарри помахал в воздухе палочкой из падуба, - если нужное перо на тот момент ещё торчало у Фоукса в хвосте? Не говоря уже о том, что прежде нужно было посетить мастерскую Олливандера.
- Может тот, который уже возвратился из прошлого, подсказал? - неуверенно предложила Гермиона, - Хотя мне в своё время строго-настрого запретили подходить к самой себе в прошлом.
- По причине?
- Кто-нибудь мог увидеть двух Грейнджер вместе.
- Например, два лучших её друга, - сурово уколол Гарри, но тут же улыбнулся. - Но разве подобная причина исключает невозможность встречи двух Дамблдоров? Свиделись, поговорили по душам...
- Не знаю, - за короткой репликой Гермионы скрывалась длинная тирада о том, то тема сложная и требует консультаций со специалистом.
Установилось молчание. В тишине, со стороны берега, послышался глухой треск. Гарри оглянулся, пальцы, держащие волшебную палочку, машинально сжались в кулак. Гермиона тоже успела вытащить оружие, но они оба с облегчением вздохнули, опознав своего нечаянного соседа, копошащегося у горы хвороста.
В первый день пребывания на острове Гарри, в союзе с Великим Артефактом, распилил на дрова целое дерево. Но, опасаясь пожара, сложил всё на берегу, подальше от палатки. Магл обнаружил и беззастенчиво пользовался.
- И долго он здесь ещё пробудет? – справилась Гермиона.
Гарри промолчал. Вопрос задавался уже не раз, а ответ был известен только маглу. Сегодня утром они говорили о том, стоит ли применять магию, чтобы попросить соседа убраться с их острова. Решили, что пока ситуация терпит. Может завтра сам залезет в лодку и отчалит.
- Интересно: разобравшись с Хагридом, Дамблдор действительно отправился в министерство? Хроноворот должен был сдать и отчитаться, - задумчиво проговорила Гермиона, возвратившись к прежней теме разговора, и, внезапно встряхнувшись, воскликнула: - Слушай, у него в руках на тот момент и палочка с пером, и само перо!
Ответить Гарри не успел, потому что в разговор вмешался Остролист.
- И ни того, и ни другого! Перо старик сразу же, не мешкая, отослал Олливандеру. А палочка с пером феникса – то есть, я – тихо и незаметно легла на стол директора в круглом кабинете.
Гермиона, получив информацию, озадачилась ещё больше.
- Почему-то всегда считала, что дело происходило глубокой ночью. Надпись на том памятнике, - взмахнув рукой, Гермиона указала куда-то вдаль, - утверждает: «В ночь с тридцать первого октября...»
- Да нет, вечер был. И даже не поздний вечер. Мама как раз собиралась укладывать малыша... – Гарри сообразил, что говорит о себе самом в третьем лице, - то есть, меня, спать. Значит, грохнуло где-то в районе девяти часов. Даже если на все уговоры ушло около часа, то к десяти часам вечера Дамблдор-дубль-два уже держал перо в руках.
- Откуда ты всё знаешь? – изумилась Гермиона.
- Видел, - Гарри замялся, вспомнив, что никому ещё не рассказывал правду о гибели своих родителей.
Сначала огорошила новость об утрате волшебной палочки, потом скандальная книга Риты Скитер, таинственная лань, возвращение Рона и ещё масса всего. Дары Смерти эти... заклинили мозги.
Но не в отсутствии времени состояла настоящая причина молчания Гарри. Он и не хотел ни с кем обсуждать события в Годриковой Лощине. Как рассказывать друзьям о том, что и мама, и отец оказались такими беспечными? Ни сигнальных заклинаний, ни банального вредноскопа!
Сейчас, конечно, другое дело. От Гермионы он ничего не может скрывать, нет у него уже такого права. Поправив обручальное кольцо на пальце и набрав в лёгкие побольше воздуха, Гарри начал пересказывать всё, что успел подсмотреть в мыслях Волан-де-Морта, когда они вдвоём удирали из дома Батильды.
- У твоей мамы точно не было при себе волшебной палочки?
Гермиона, до этой минуты слушавшая Гарри с растущим вниманием, впервые прервала рассказчика. Немалое удивление чувствовалось и в голосе девушки, и в её взгляде.
- Я её не видел, - угрюмо сказал Гарри, опустив глаза.
Взгляд остановился на зажатом в руке Остролисте, и он невольно подумал о палочке, брошенной отцом на диван. Как там описывал её Олливандер? Красное дерево, одиннадцать дюймов, великолепно подходящая для превращений... Пижон!
Взялся воевать, так хотя бы оружие из рук не выпускай! Гарри неприятно было думать об отце в таком ключе, но он не мог себя остановить. Право, лучше бы ему не знать, как Джеймс зевал и потягивался, когда Волан-де-Морт переступал через порог дома.
- Что-то тут не так...
Гарри поднял голову, расслышав задумчивый шёпот подруги. Гермиона, встретившись с ним взглядом и, как будто испугавшись выражения его лица, начала торопливо объяснять.
- Гарри, я говорю о твоей маме! По твоим словам: она зашла в гостиную, забрала ребенка и поднялась наверх, в спальню, чтобы уложить его спать.
- И что? – Гарри не мог взять в толк, к чему клонит Гермиона.
- К тому, что сей процесс занимает время. Малышу всего-то год с небольшим! – добавила она подчеркнуто. – Сказку рассказать, колыбельную спеть. Не говоря уже о том, что палочка нужна, чтобы покачать кроватку.
В первую минуту Гарри не мог поверить, что речь идёт о нём. Неужели когда-то ему на ночь рассказывали сказки? Конечно. Это ведь мама.
- То есть ты хочешь сказать, что мама никак не могла забыть палочку где-нибудь на кухне? – спросил Гарри.
- Хочу сказать, что не верю я в такую забывчивость.
Гарри помрачнел. Ему не доводилось водится с маленькими детьми, и он плохо представлял подробности. Действительно, малыш мог занять полчаса, а то и больше. Бросать оружие неизвестно где на такой срок – это уже совсем ни в какие ворота. Но, с другой стороны, он сам видел, как отец, услышав шум в прихожей, выскочил из гостиной, забыв палочку на диване.
- Твой папа отложил свою палочку на минутку, - вставила Гермиона, наверняка подслушав мысли, - и взять её в руки мог в любой момент.
- И когда «момент» случился, он оказался без палочки!
Гарри рывком вскочил на ноги. Он посмотрел на Гермиону сверху вниз, с грустью сознавая, что не знает, как объяснить ей свои чувства. В который раз он с горечью признавался себе, что у отца и его друзей как-то всё чересчур лихо и «вопреки рассудку» (у Люпина с языка сорвалось), когда речь заходит о семьях и детях. Просто проклятие какое-то!
Сириус, сломя голову рванувший за Крысом, вместо того, чтобы задуматься об осиротевшем крестнике. Хотел собственноручно поймать предателя? А смысл? Питер уже предал всех, кого мог, и без маски шпиона нужен был хозяину, как прошлогодний снег! Тем более, что сам хозяин уже сгинул.
Но даже если... – неожиданно Гарри почувствовал, как помимо воли в нём нарастает возмущение – Сириус не знал об исчезновении Волан-де-Морта, то тем более! Тем более, должен был, предупредив того же Хагрида о предателе, сцапать крестника в охапку и немедленно в укрытие! Или малость подзабыл, что Волан-де-Морт охотится не за кем-нибудь, а за малышом по имени Гарри?
Люпин, весь какой-то жалкий и помешанный на своей болезни, уверенный, что и ребенок его родится больным. И в то же время готовый бросить и жену, и зачатого ребенка, потому что ему никак не простить себя, такого неправильного... Ой, он много чего тогда наболтал! Сперва наворотил дел, а потом та-А-ак гудел.
Несмотря на то, что сожалеть о своей несдержанности пришлось горько и полной ложкой, Гарри вдруг ощутил в себе готовность вновь вправить Люпину мозги. Война расставила свои запятые. Сейчас он, Гарри, сидит тут живой, потому что благородная леди Малфой думала прежде всего о своём сыне. Благодаря её решимости у маленького Тедди есть крёстный, и ни один Дамблдор-дубль-два не определит его в чулан и не запудрит ему голову красивыми идеями!
- Гарри...
Он обернулся, не дойдя двух шагов до края брезентовой стенки. Кажется, сейчас его ждёт громкая речь в защиту Джеймса Поттера. Без легилименции догадался. Такой многообещающий взгляд ничего другого и не сулит. Стараясь, как мог, сохранять спокойствие, Гарри присел на корточки напротив подруги и начал говорить.
- Гермиона, ты не понимаешь, что это такое – безнадёжность. Ты заперт в чулане, и выхода оттуда нет. Выпускают два раза в день в туалет. И тебе точно известно, что ни одной живой душе в целом мире нет до тебя дела. В школе к тебе на пушечный выстрел никто не подходит. И ты одинок как...
Спохватившись, что получается не в меру сопливо, Гарри замолчал. В самом деле, что он так разошёлся? Разве он сейчас одинок? Весна, зелёная трава радует глаз, и букашки уже проснулись. Один отчаянный жучок нагло шастает по гермиониной рубашке, переползая с клетки на клетку.
Улыбнувшись любимой, Гарри сцапал наглеца и бросил в траву. Но его правая рука как-то сама собой вернулась туда, где только что расхаживал шестилапый, и где клетки сорочки странным образом теряли свою первоначальную геометрию, приобретая таинственную выпуклость. Левая рука быстро последовала примеру правой.
Он притянул девушку к себе. С силой. Словно испугавшись того, что мираж рассеется, и постылое одиночество вновь накроет его с головой. Он почему-то ждал хотя бы слабого сопротивления с её стороны, но Гермиона не только не отстранилась, а, напротив, сама метнулась в его сторону. Не сдержав равновесия, Гарри повалился на спину, увлекая за собой девушку.
Они вдвоём покатились по траве и замерли на месте, когда он оказался сверху. Гермиона смеялась. Беззвучно, одними глазами. Но Гарри знал, что она насмешничает, и что эти своевольные, слегка подрагивающие уголки губ заслуживают суровой кары, и сейчас он покажет им, на что способен Мальчик-Который-Хочет.
Он промедлил всего ничего, самую малость. Просто не мог начать разбираться с губами, не запечатлев в сердце эту обезоруживающую улыбку. А тем временем её рот коварно приоткрылся, и возбуждение, пробкой вырвавшись на свободу, накрыло Гарри, охватив с головы до пят всё тело.
Он уже не отдавал себе отчёта в том, что делает. Её губы, ненароком забыв о недавнем озорстве, сопротивлялись мягко и, одновременно, упруго, заставляя Гарри проявлять настойчивость и в то же время не забывать об осторожности. Он никак не мог упрекнуть себя в грубости, но в какой-то момент ладонь почувствовала не шероховатую ткань рубашки, а теплоту кожи.
...и плавный изгиб талии, и крошечную ямочку с узелком на животе, и тот самый бугорок, который Гарри не пожелал делить с шестилапым наглецом.
Примерно так он всё и представлял... Нет, что за глупости! Разве он мог думать, что рука ощутит биение её сердца? И так близко под собой! Но тут подушечки пальцев наткнулись на что-то рельефное и твёрдое, и настолько совершенное, что изумление Гарри достигло предела.
Пальцы, действуя помимо разума, с нежностью прикасались к обнаруженной выпуклости, раз за разом поражаясь её изяществу. И, кажется, до ушей долетел сдавленный, но вполне различимый стон... Не сам Гарри, но та его часть, которая недавно протестовала против безрассудства отца, Сириуса и Люпина, вдруг испугалась. Гермионе больно? Он что-то не так делает?
Собрав в кулак всю свою волю, Гарри отпрянул назад, и только тут почувствовал, как напористо стучит в висках кровь. Дыхание сбивалось. Гермиона сидела напротив него, поджав к животу колени, и, судя по всему, пребывала в таком же несобранном виде, как и он сам. Но её взор – затуманенный и расфокусированный – отрезвил Гарри в ещё большей степени. К тому же руки девушки, явно действуя самостоятельно, с такой стремительностью запахнули полы рубашки, что он ничего не успел разглядеть.
Некоторое время они молчали, ошарашено глядя друг на друга и понемногу приходя в себя. Потом Гермиона отвернулась, чтобы привести рубашку в порядок.
- Гарри... Что случилось? – промямлила она, застегнув, наконец, последнюю пуговицу и вновь развернувшись к Гарри.
- Ты стонала.
- Даааааа???
- Я испугался.
После этих слов Гарри почувствовал на себе такой понимающий взгляд, что ему стало не по себе уже основательно.
- Аааа... – неопределённо протянула Гермиона, как бы раздумывая, стоит ли испытывать судьбу дальше, но, видимо решив, что стоит, спросила: - Как тебе всё... остальное?
Не зная, что ответить, Гарри растерянно посмотрел на свою руку. Пальцы помнили тепло и гладкость её кожи, и совершенство линий, и тот безупречно-твёрдый бугорок, так его поразивший. Но, в то же время, он не мог выдавить из себя ни слова. Всё было как-то чересчур ново для него, и тело раздирали противоречивые желания.
Кто-то вредный, сидящий в нижней части живота, зудел, что он, Гарри, не сможет жить дальше, пока своими глазами не увидит эту маленькую упругую пуговку. А другой, более здравый и целомудренный, взывая к ответственности, вопил, что если он это увидит, его уже ничего не остановит. Потому что это не что иное, как... Гарри в сердцах хлопнул себя по лбу. Вот что бывает, когда ты ни разу в жизни не был на пляже! Девчонок не то, что голых, но даже в купальниках никогда не лицезрел.
Так ведь этих... рельефных должно быть целых два?.. Здорово, чёрт!
Гермионе об этом так прямо и сказать? Нет, он не может. А она по-прежнему ждёт ответа. В её глазах продолжает светиться лукавство, но щеки горят огнём, а уголки губ напряженно подрагивают.
- Понял! - воскликнул Гарри, удачно припомнив свой недолгий роман в конце шестого курса и обрадовавшись, что нашлись хоть какие-то слова.
- Что понял?
- Понял, почему... некоторые, - Гарри не хотел упоминать имя Джинни, хотя исходило это от неё (как-то разок обмолвилась), - кое в чём тебе жутко завидуют.
- И в чём же?
- Ну, ты можешь себе позволить... гулять без...
Пребывая в крайнем смятении и не зная, как доходчивее выразиться, Гарри подвигал руками в воздухе - на уровне собственной груди - пытаясь на себе показать, что надевает лифчик.
- Да я обычно не...
- Так мне сегодня повезло?! – обрадовался Гарри.
И хотя в легком вздохе, сорвавшемся с уст Гермионы, открыто читалось: «Тебе, мальчик мой, повезло бы гораздо больше, если бы ты вдруг не включил тормоза на всю катушку», Гарри рискнул задать ещё один, мучавший воображение вопрос.
- А эти... – ну разве можно спокойно выговорить это слово - «соски»! – они у тебя всегда такие твёрдые?
- Вообще-то, нет, - ответила Гермиона, с усилием подавив смущение, и тут же, испугавшись, что ненароком разочаровала своего нареченного, пробормотала негромко, неуверенно, и с заминкой через слово: - Ну, они... примерно так же... Написано, что должны. Тогда же, когда оно... у тебя... твердеет.
Гарри машинально опустил глаза к распухшей ширинке. Гермиона измерила его растерянную фигуру с головы до ног выжидающим взглядом. А потом, ничего больше не сказав, откинулась на спину и покатилась по траве, захлёбываясь от смеха. Тонкие веточки и былинки путались в растрепавшихся волосах, но ей было решительно все равно. Из глаз выкатились две крупные слезинки. Вобрав в себя луч заката, и слегка покраснев от этого, они поблёскивали на щеках девушки, делая её лицо ещё счастливее.
- О чём она думает, подсказать? – прошипел из кармана Великий Артефакт.
- Сам догадался, - ответил Гарри, потому что мысли скакали в голове Гермионы подобно маленьким упругим пружинкам.
Он не помнил, когда последний раз смотрел телевизор. Вроде бы после четвертого курса, да и то лишь новости. Говорят, есть специальные журналы, но Гарри в руки так ни один и не попал. А специально он не искал, потому что. И точка. Нет, суть процесса он представлял. Но кто ж знал, что и здесь его поджидают нюансы?
Какой долгий путь нам с тобой предстоит, Гарри! - вот о чем думала Гермиона.
Да хоть пешком через Ла-Манш! Главное – вместе.
Мгновенье спустя Гарри валялся на траве рядом с девушкой, и дальше время побежало быстро-быстро, как с цепи сорвалось. Потом Гермиона заявила, что она похожа на огородное пугало. А Гарри сказал, что всего лишь на настоящую ведьму, но всё же начал очищать волосы своей колдуньи от прилипшего мусора. Они ещё о чем-то болтали, и снова целовались, пока Кикимер не позвал на ужин.
К прерванному разговору не вернулись и после ужина. Как-то не случилось.
Утирая пот со лба
Если так пойдет дальше, то фиг я уложусь в оставшиеся семь глав
@темы: свежесмороженное
-
-
07.10.2011 в 14:46-
-
07.10.2011 в 19:51-
-
10.10.2011 в 00:38Скоро будет. Ну честно.
Я тут на командные игры отвлеклась маленько.
*жалобно* Ко мне там "следилку" прикрепили от "флешмоба"...
"глаз Грюма" вот здесь
-
-
10.10.2011 в 00:42Спасибо!
-
-
11.10.2011 в 15:54-
-
11.10.2011 в 18:37На "ВС" я не могу открывать команду. А прочитать можно будет 15 октября. Но я там совсем немного, скорее гамма, чем соавтор. Хотя фик мне очень нравится.
А на "Грустных Финишах" я в двух командах сразу. "Дамбик и компания" и "Верные скитерцы". Начнется это безобразие 25 октября.
-
-
11.10.2011 в 19:12-
-
11.10.2011 в 19:19Да раньше. На этой неделе точно будет.
-
-
11.10.2011 в 20:57-
-
11.10.2011 в 22:11Silver Horse
P.S. С выздоровлением и возвращением вас к нам)
-
-
12.10.2011 в 23:03Ух!! Радостно! Очень ждём!=)