Деготь продается в бочках, а мед в баночках...
Глава 78. Обливиэйт
20 апреля 1998 года, понедельник
Вспомнив, наконец, зачем они с Гермионой пожаловали в комнату Годрика, Гарри попросил у хозяев разрешения воспользоваться Омутом памяти.
читать дальше- Интересно, как мы можем вам помешать? – ухмыльнулся Салазар.
- Без разрешения нехорошо.
Пока Гермиона разговаривала с Салазаром, Гарри ливитировал на стол чашу, исписанную древними рунами, и доверил свои мозги Остролисту. Сосредоточиться на свежем воспоминании не составило труда, так что вскоре в чаше засеребрилась нужная волшебная субстанция.
Утешения Омут Памяти не принёс. Гарри увидел, как диадема плюхнулась в зеленую жижу, и, разумеется, в самую середину болота, по наихудшему сценарию из всех возможных. «Закон бутерброда» - сказал бы дядя Вернон.
«В чистом виде неудача», - со злостью подумал Гарри, вынырнув из Омута Памяти.
Гарри угрюмо качнул головой, встретившись взглядом со стоящей рядом Гермионой.
- Ладно, - она махнула рукой, видимо не желая упоминать вслух о грядущем пожаре. – Нам всё равно уже не успеть туда, и смысла большого нет.
Гарри взглянул на часы: планеты показывали, что вечер не за горами. Да и без часов было заметно, как посерели полупрозрачные стены комнаты. Вот тогда-то, коль скоро до наступления темноты ещё оставалось время, в голову пришла идея просмотреть собственные воспоминания трёхлетней давности. Он ведь так и не вспомнил заклинание, которое использовал Хвост для возрождения Волан-де-Морта.
Сначала всё шло хорошо. Относительно хорошо, потому что, как объяснял для себя Гарри, ему никак не удавалось сконцентрироваться. Найденные в недрах сознания сцены упорно ускользали от палочки, проливались, как вода сквозь решето.
Было немного болезненно, но вполне терпимо, и Гарри не придал этому значения. Неприятные ощущения – часть процесса, и никуда от этого не денешься.
Но в какой-то момент он увидел мёртвые глаза Седрика и по упругому сопротивлению вещества внутри черепа почувствовал, что наконец-то удалось подцепить то, что надо. Он потянул. Вроде бы, как обычно (если можно назвать обычным делом третий по счёту случай), но оказалось, что чересчур резко и грубо. Череп взорвался в ту же секунду, как будто с головы сдирали скальп. Либо с живого тела – кожу.
Палочка, вывалившись из рук, брякнулась на пол. Гарри упал на колени, обхватив лицо ладонями и зажмурив глаза. Но горячие от вскипевшей крови слёзы просачивались сквозь плотно сомкнутые веки. Дужки очков соскользнули с ушей, в висках безжалостно стучало.
Напоследок Гарри расслышал, как кто-то из основателей посоветовал уложить больного поудобнее и, по возможности, не трогать. Потом сознание уплыло.
Очнувшись, Гарри обнаружил себя среди наколдованных Гермионой одеял и подушек. В воздухе, прямо под чёрным небом, висел тусклый шарик света, выпущенный из делюминатора.
- Это «Обливиэйт», - прошептала Гермиона. – Мне объяснили.
Сказать что-либо или повернуть голову Гарри не мог, и даже не пытался. Каждый нерв казался скрученным в тугой жгут и одновременно натянутым струной, любое движение головой невольно задевало эту струну и тем самым причиняло мучения. Гарри просто ждал, когда уйдёт боль.
Ему повезло. Волан-де-Морт в эту ночь, по обыкновению, не спал, но за палочку не брался и пребывал в относительно мирном состоянии духа. Обернувшись змеёй, он неторопливо соскользнул с холодных ступенек на гравий, и исчез во влажной от росы траве. На поместье Малфоев опустилась такая же тихая звёздная ночь, как и на северную Шотландию. Может быть, первая по-настоящему весенняя ночь, и кто тут смог бы удержаться от прогулки?
Гарри высовывает язык и втягивает в себя воздух. Ноздри наполняются ароматом цветущих нарциссов. Эти цветы здесь на каждом шагу, куда бы ни повернул голову. Неплохо пахнут. Змеиный нос чувствует то, что уже давно недоступно Гарри в мире людей: запах цветов. Где-то в темноте сада журчит вода, и это действует успокаивающе. Да, аристократы любят фонтаны... Но стоит ли фонтан того, чтобы терпеть возле себя самих аристократов?
Гарри ползёт вперёд, на шум льющейся воды, и вскоре его живот вновь касается каменных плит. До него уже долетают холодные брызги. Он напрягает мышцы и поднимает голову повыше.
На нижних ветвях старого дуба спят павлины, в темноте слабо высвечиваются их теплые тушки. Глупые они, павлины эти... Курицы они. Как и Малфои. Умеют только каркать и хвост распускать. Сегодня им повезло, сегодня Гарри сыт и кусаться не будет. Разве что припугнуть красивых птичек?
Мощное, как будто созданное из одних мускулов, тело Гарри взвивается над каменными плитами и с шумом падает в чашу фонтана, чувствуя каждой клеточкой кожи желанную прохладу. Он рассекает воду сильным гибким телом и сквозь шум осыпающихся брызг слышит пугливое фырканье встревоженных птиц. Определённо, ради таких минут стоит жить вечно.
На этот раз от Гарри не потребовалось особых усилий, чтобы очутиться в мыслях врага. Скорее всего, побочный эффект: успел он разворошить содержимое своей черепной коробки. Либо в анимагической форме Волан-де-Морт расслаблялся и забивал на окклюменцию.
Ночь тянулась как никогда долго. Гермиона прилегла рядом, свернувшись калачиком. Несколько раз Гарри возвращался в себя, и всякий раз видел своё отражение в открытых глазах девушки. Она так и не заснула.
К исходу ночи, когда буря в его растрёпанных мозгах почти утихла, Гермиона дала волю и словам, и слезам. Гарри подозревал, что Рону такого за год выслушивать не доводилось. Он, разумеется, напустил на себя прискорбный вид и даже не особо перебивал. За добрый десяток минут один раз только махнул рукой в сторону камина, дабы напомнить, что они здесь не одни, но полотно оказалось пустым: его обитатели исчезли, спрятавшись от свирепой Гермионы где-то в глубине картины.
Когда подруга окончательно выговорилась, Гарри рискнул подвести итог:
- А вы, мисс Грейнджер...
- ...страшная женщина.
Казалось, что ещё немного, и Гермиона, с видом человека, обреченного на страдания до конца своих дней, возведёт руки к небу.
- Вообще-то я хотел сказать «страшная зануда», - признался Гарри как бы нехотя, - но слово «женщина» мне нравится больше.
- Правда?
Короткое слово прозвучало чересчур растерянно для «страшной женщины», но Гарри с силой закивал, и тут же вновь ощутил прилив боли.
- У меня всё лицо белое? – опустив голову на подушку, Гарри попытался шутить, но вышло неуклюже.
Гермиона на «шутку» не откликнулась, но и слов упрёка не выдала. Наверное, он и вправду скверно выглядел.
Поправив подушки, Гермиона присела рядом и в раздумье уставилась в светлеющее на востоке небо.
- И всё-таки не понимаю: почему именно Обливиэйт? – произнесла она через пару минут. – Почему не простое изменение памяти?
- Простое? – переспросил Гарри, не склонный относить какие-либо манипуляции с чужой памятью к простым заклинаниям.
- Я не то имею в виду, - Гермиона, оторвавшись от созерцания потолка, повернулась к Гарри. – Само по себе заклинание сложное, но оно относительно безвредное. Разумеется, в сравнении с худшим злом.
Прочитав в лице Гарри непонимание, Гермиона пояснила:
- Во втором случае прежние воспоминания можно вернуть на место. И главное, это не разрушает память, сохраняет мозг в целости. Обливиэйт же умерщвляет нервные клетки, ломает связи между ними...
Гермиона замолчала, видимо испугавшись, что успела посеять в Гарри страх. Он и впрямь уже представлял собственные мозги не иначе, как в руинах. Совсем некстати вспомнилась Берта Джоркинкс, которую таким образом безжалостно превратили в полнейшую дуру.
В самом деле, если Берта успела как следует обдумать всё, чему стала невольной свидетельницей, то мистеру Краучу пришлось стереть не только сам факт пребывания Берты в своём доме, но и любую, связанную с этим фактом мысль. На душе у Гарри похолодело.
- А что в первом случае? – Гарри задал вопрос с опаской, чувствуя, что касается запретной темы.
- Воспоминания остаются целыми и невредимыми, но как бы опускаются в подсознание.
Гарри подмывало расспросить, насколько прочно такое «опускание», но он не осмелился. У Гермионы и без того был отрешенный вид, а голос звучал так, словно она хотела получить отпущение грехов хотя бы от своего друга.
Но возможно именно это отчаянное желание найти запоздалое оправдание своему поступку заставило девушку заговорить.
- Иногда человеку могут сниться странные сны, как будто сцены из прошлой жизни или, напротив, мечты...
Как ни старалась Гермиона казаться уверенной, Гарри уловил тень сомнения в её голосе. Уточнять ничего не стал. Как-то само собой пришло в голову, что два взрослых человека, обнаружив однажды, что видят одни и те же сны, могут заподозрить неладное.
- Пусть лучше мечты, - сказал Гарри вслух.
- Да, конечно, – внезапно встряхнувшись, Гермиона добавила: - Уилкинсам едва за сорок, и они хотят иметь детей... Папа всегда хотел ещё кого-нибудь, но мама больше о практике думала. Собственный кабинет и ощутимый стабильный доход у них появились всего года за два до того, как меня пригласили в Хогвартс. Может, теперь мама решится...
Голос Гермионы сошёл на шёпот, а потом и вовсе стих, будто стыдясь за свою хозяйку. Гарри попытался улыбнуться, чтобы не оставлять подругу наедине с укорами совести, но безмолвие, повисшее в воздухе, намертво сковало мышцы лица. Они смотрели друг на друга, не видя смысла озвучивать то, что и без слов понятно. Гермиона прервала бессловесный разговор, переведя взгляд на восток, заливающийся розовой краской.
Приподнявшись на локтях, Гарри предложил:
- Нам пора убираться отсюда. Сейчас, пока не рассвело. Мало ли что там с лодкой?
Упрямство и неумолимый характер вернулись к Гермионе, едва он открыл рот. Ни обронив ни слова, она так на него посмотрела, что сомнений не осталось: ей плевать не то, что на судьбу лодки, но даже и на судьбу хозяина этой лодки.
- Трансгрессия тебя убьёт, - Гермиона вынесла приговор и жестом приказала больному вернуться в лежачее положение. – Подождём хотя бы до вечера.
- Тогда давай сюда, - Гарри осторожно подвинулся ближе к краю, освободив место для подруги. – Тебе тоже надо поспать. Должен же хоть кто-то из нас двоих быть целым или как?
Гермиона не стала противиться: дала знать о себе скопившаяся усталость. Гарри показалось, что она отключилась мгновенно, как только её взлохмаченная голова коснулась подушки.
- Но почему Обливиэйт?.. Почему нельзя было просто...
Услышав невнятный шёпот, Гарри тронул девушку за локоть, но её рука осталась безвольной. Гермиона уже спала.
Гарри заснул не сразу. Исподволь в голове прозвучал визгливый возглас Рона: «Вам двоим хорошо, вы своих родителей надёжно попрятали...»
Как же он мог сказать такое той, которую любит? Да ещё тогда, когда у неё почти не было шансов когда-либо вновь оказаться дома! Неужели от той дряни, что сидела в медальоне? Хотя нет, Рон сам признался, что и раньше, без цепочки на шее, о том же думал.
Это он, вернувшись, ляпнул, не зная, как убивалась Гермиона, страдая, до кучи, и от его обидных слов. Тем более что, правда – вещь жестокая, а самому себе врать невозможно. Гарри никогда не забыть то ощущение собственной никчёмности, когда Рон начал обвинять его в отсутствии настоящего плана.
Но всё-таки Луна права: иногда Рон бывает очень недобрым.
Рон не видел Гермиону отчаявшейся, забившейся в продавленное кресло, сжавшейся в комок... И не надо ему это видеть! Минуты их с Гермионой слабости останутся только между ними, как то, о чём приходится сожалеть, то, чего нужно стыдиться и раскаиваться, но уже нельзя изменить.
Как смерть Сириуса, навсегда оставшаяся на совести Гарри. Точно так, должно быть, гибель мамы и отца, долгие годы давила на Сириуса. Но кому никогда не приходилось принимать роковое решение, тот не поймёт. Нет принятого тобой решения, нет и ответственности за роковые последствия. Удобно, конечно. Но ведь когда-то жизнь заставит быть крайним.
*****
Гарри проснулся от лёгкого холода. Пошарил рукой в поисках одеяла, но пальцы хватали только воздух. Похоже, всё наколдованное развеялось, остался только шероховатый коврик.
В комнате царил полумрак. Взглянув на часы, Гарри удостоверился, что весь понедельник они благополучно проспали, и сейчас уже глубокий вечер. Гермиона дремала, свернувшись в клубочек где-то у Гарри под мышкой, и в первый момент показалась ему настолько маленькой и ранимой, что он, не желая тревожить её сон, боялся пошевелиться.
Уже потом подумалось, что впервые в жизни на его, Гарри, руке спит девушка, и выходит, он – жуткая унылая развалина! - провёл рядом с ней всю но... Ну, хорошо, что день, а не ночь. И потом: в одежде не считается.
Рука так затекла, что Гарри с трудом пошевелил пальцами. Он попытался высвободить руку, но сделал это неловко: Гермиона встрепенулась, как пугливая птичка, и резко села, откидывая волосы на спину.
- Всё хорошо! – поспешил успокоить Гарри, опережая возможные вопросы и быстро поднимаясь на колени.
Он рывком придвинулся к Гермионе, и, крепко прижав девушку к себе обеими руками, уже не ушами, а сердцем услышал её облегчённый вздох.
*****
Под покровом темноты они вернулись на остров. Обратная дорога, к счастью, обошлась без приключений. Покинуть комнату Годрика оказалось проще простого: через камин. Спустя минуту они стояли на берегу озера, еще раз, теперь уже мысленно, поминая добрым словом основателей школы.
Гарри позвал Кикимера. Тот явился к ним, сжимая в обеих ручонках по бутылке тыквенного сока.
- Украл, что ли? – поинтересовался Гарри, забирая бутылки.
- Кикимер помогал на кухне, - обиженно квакнул эльф. – Старая хозяйка не позволяла Кикимеру работать на чужих волшебников за просто так.
Иногда Кикимер поражал своей непредсказуемостью. Лицо Гермионы засияло от удовольствия.
Переглянувшись с подругой, Гарри сложил пальцы в кулак, и, оттопырив вверх большой палец, продемонстрировал похвальный жест. Кикимер, явно обрадовавшись – хоть что-то в этом мире остаётся неизменным! - отвесил хозяину глубокий поклон.
А потом в воздухе над озером раздался громкий хлопок: компания нечаянных визитёров покинула Хогвартс.
*****
- И всё-таки, почему Обливиэйт? – в который раз повторила Гермиона.
Она стояла посреди кухни с задумчивым видом, рассеянно наблюдая, как Гарри открывает бутылки с тыквенным соком.
- Может, пожуём что-нибудь для начала? – предложил Гарри, разливая сок по стаканам.
- А тебя не тошнит? – обеспокоилась Гермиона.
- Тебя послушать, так Обливиэйт давно следует сделать четвёртым непростительным, - Гарри усмехнулся про себя, представив свою подругу где-нибудь на заседании важного совета.
- На самом деле и следует! Это даже хуже, чем... – Гермиона замялась, выискивая подходящее сравнение, - отрезать... что-нибудь!
Наверняка она собиралась сказать «отрезать ухо», но не смогла.
- Держи! Выпьем за... – протянув стакан, Гарри оглядел крошечную кухню, вновь ставшую их убежищем, - удачное возвращение.
Им и в самом деле подвезло: более полутора суток отсутствия никак не нарушило мирной жизни островка. Хотя эльфы их заждались. Высыпали в коридорчик, едва расслышав шаги снаружи. Маленькие тёрли кулачками сонные мордашки. Нет, хорошо, что они вернулись: всё-таки вместе спокойнее.
Гарри планировал дослушать рассказ Остролиста, но Гермиону как будто ничего не интересовало, кроме злополучного Обливиэйта. Впрочем, он же почти ничего не успел пересказать ей из первой части, так что чему удивляться? Ладно, Мерлин с ними, с планами.
- А это никак не мог сделать Сама-Знаешь-Кто? – предположил Гарри на всякий случай, скорее затем, чтобы исключить эту версию, как вариант.
- Где? На кладбище, что ли?
Гарри утвердительно кивнул.
- Не говори чепухи, - Гермиона решительно отмахнулась. – Ты бы тогда не смог собраться с силами и бежать оттуда.
Гарри согласился, припомнив, как бессильно откинулась голова Долохова, а его глаза заволокло сонной дымкой.
- Может, из-за того интервью в «Придире»? – снова предположил Гарри.
- А смысл? - возразила Гермиона. - Какой смысл тебя калечить, если вполне можно обойтись щадящими мерами? Что такого важного ты «забыл», кроме заклинаний?
- Одного заклинания, - уточнил Гарри.
- Тем более!
Подойдя к столу, Гермиона подняла бутылку с соком. Немного помедлив, вылила остатки в свой стаканчик.
- Ювелирная работа... - в раздумье произнесла она, застыв с наполовину наполненным стаканчиком в руке. Потом, словно опомнившись, воскликнула: – Нет, ты подумай, Гарри, какая тонкая изощренность! Ты вроде бы всё помнишь, кроме одного сомнительного момента, и в то же время ни Омут Памяти, ни Легилименс...
Гермиона как-то странно умолкла, устремив на друга буравящий взгляд. У Гарри заколотилось сердце: произнесённое слово напомнило ему об уроках окклюменции.
- Снейп пытался это увидеть, - подтвердил Гарри невысказанные Гермионой сомнения. – Сразу же, ещё на первом уроке. И один единственный раз, потому что...
Хлопнув рукой по столу, Гарри опустился на табурет. Он обхватил лицо руками, чтобы хоть как-то сдержать в себе злость. Как он мог забыть этот момент? Как мог не придать этому значения? Снейп сделался белее самого себя, обнаружив, что нарвался на блокированный участок мозга!
- Такой боли, как в тот единственный раз, никогда не было, - твёрдо сказал Гарри, поправляя сползшие набок очки. – Как будто с корнем выдирают живое из живого.
- А это не могло быть побочным эффектом? – уточнила Гермиона. – Ты ведь говорил, что сначала взорвался шрам, а уже потом...
- Именно, что потом! – перебил Гарри. – Пока я корчился в траве от боли, Хвост убил Седрика. Меня там даже вырвало, но зато стало легче. В смысле, боль уже отступила, когда я открыл глаза и увидел мёртвого... Короче, как раз с этого момента Снейп начал сдирать скальп.
Гарри удивлялся спокойствию своего голоса. Не ожидал от себя. Острое желание докопаться до истины заставило отбросить в сторону все эмоции, кроме голых фактов. Расписать последовательность событий по секундам, как иногда бывает у маглов при расследовании какой-нибудь крупной катастрофы.
- Значит уже тогда... – несвязно пробормотала Гермиона, опустив на стол невыпитый стакан. – Понятно.
- Что понятно?
- Понятно, что это никак не связано с твоим интервью, - Гарри уловил в голосе Гермионы нотки облегчения. – И второе: ответ следует искать, исходя из реалий пятого курса. Попробуем?
- Ну, это как раз не сложно! – Гарри натянуто усмехнулся, подумав, однако, про себя, что разговор будет долгим.
Плюнув на предостережения подруги насчет еды, он выставил на стол рюкзак и принялся перебирать запасы в поисках чего-нибудь съестного. В животе уже давно урчало от голода.
- Мне глюкоза нужна для восстановления мозгов, - бросил он, заметив на себе выжидающий взгляд. – Пока завхоз снова не наложил лапу на наше хозяйство.
- Да я не о том! - огрызнулась Гермиона. – Я про пятый курс.
- И там всё понятно, - сказал Гарри, недовольно осматривая вытащенные на свет пакеты – все с крупой. – Я бы отдал всё на свете за то, чтобы убедить волшебный мир, что я не лжец – раз. Чтобы Фадж перестал сомневаться в возвращении Сама-Знаешь-Кого – два. Чтобы министерство перестало мутить воду и городить огород, а занялось бы... Малфоями, например. Да я же называл им имена и фамилии! Ты же сама уверяла, что когда эти дураки начнут ловить настоящих Пожирателей смерти, станет ясно, что Сириус никакой не Пожиратель.
- Отдал бы всё на свете, включая своё воспоминание? – глаза Гермионы сузились.
Гарри медленно опустил на стол очередной пакет. Чёрт! Как же всё просто!
- Этот Омут, - Гермиона целенаправленно продолжала гнуть своё, - он ведь уже был у Дамблдора к тому времени, как ты вдруг стал «нездоров и опасен»?
- Был! – выдохнул Гарри. – Более того, я в нём был! В смысле... Ну, ты понимаешь...
- Не смог пройти мимо? – подсказала Гермиона.
- Угу, - буркнул Гарри. – Только я, четырнадцатилетний балбес, был уверен тогда, что это – зашибись, какое волшебство, и что только Дамблдор способен работать со своими мозгами таким образом. Ну, может ещё Снейп... Но я и представить себе не мог, что возможно взять воспоминание у кого-то постороннего.
Испугавшись, что Гермиона ему не верит, так как на её лицо вернулось отстранённое выражение, Гарри добавил:
- Уверяю тебя, Морфин был совершенно ненормальный! Он даже говорить не мог на человеческом языке. А до воспоминаний Дамблдор докопался. И в Азкабан ради этого проник, и даже в это... подсознание.
- Да я не о том думаю, - отмахнулась Гермиона. – С этим яснее ясного: будем пока считать, что планы Дамблдора некоторым образом не совпадали с нашими планами.
- Думаешь, мне бы не поверили? – спросил Гарри.
- Поверили интервью Риты Скитер, напечатанному в «Придире»! – возразила Гермиона.
- Тогда что?
- Проще было спрятать поглубже твой единственный визит в Омут Памяти.
- А зачем? – Гарри сердито фыркнул. – Я итак вопросов не задавал. А если бы вдруг вздумал что-нибудь спросить... сверх программы, отправить меня... в библиотеку и все дела.
- Тоже мысль, - пробормотала Гермиона, снова погружаясь в раздумья. Она отошла от стола на пару шагов.
Гарри запустил руку в рюкзак.
- Есть! – обрадовано вскрикнул он, нащупав пакет с сухарями и вытаскивая находку наружу. – С изюмом. Давай чаю выпьем! Хорошо, что у нас в пакетиках, как у Люпина: с ними возни меньше.
Гермиона вроде бы кивнула и даже взяла в руки коробок со спичками, но неожиданно, вместо того, чтобы заняться чайником, развернулась к Гарри и устремила взор на него.
- Как ты думаешь, профессора Люпина тоже можно было так же легко отправить в библиотеку? – осведомилась она с изрядной долей сарказма.
- Думаю, его можно было послать гораздо дальше, - съязвил Гарри, почувствовав, куда клонит Гермиона.
- А Бродягу?
- Под замок!
- А Снейпа? – в уголках губ Гермионы затаилась усмешка.
- Ну, ты разошлась, дорогая! – подыграл Гарри. – От Снейпа просто так не отделаешься. Если только он сам не захочет послать всех подальше.
- Вот тут-то и зарыта собака!
Гарри, согласно кивнув, вытащил из пакета на удивление корявый сухарь – узкий и длинный.
- Это Снейп, - сказал он, указывая на сухарь, в котором тёмной точкой выделялась большая изюминка. – С черным глазом.
Гарри положил «Снейпа» на стол. Гермиона, подойдя поближе и посмотрев на сухарь, раскрыла коробок со спичками.
- Смотри, Гарри! Профессор, не будь идиотом, быстро разобрался с Омутом памяти и убедился, что достать из головы серое вещество под силу даже такому обалдую, как Поттер, - Гермиона выложила на стол первую спичку. - А если Поттер окажется большим бараном, чем можно себе представить, то можно поковыряться в мозгах мальчишки без его участия.
На стол легла вторая спичка.
- И от Снейпа не отмахнёшься, потому что он не пешка, - подхватил Гарри, наблюдая, как спичечный ряд увеличился до трёх. – Снейп был слишком крупной фигурой, и Дамблдору была слишком важна его преданность делу и ему, Дамблдору, лично.
Гарри легко было предположить подобное, потому что он сам являлся человеком Дамблдора. Удалось директору превратить его, Гарри, в своего верного солдата, и старик дорожил этим.
- Как-либо манипулировать с памятью Снейпа бесполезно: занятия с тобой должны были быть регулярными, - Гермиона продолжала выстраивать ряд из спичек, добавив четвёртую. – Не говоря уже о том, что чистить память единственному шпиону, мягко говоря, неразумно. Можно остаться без шпиона.
- Но что-то надо было отвечать на естественный вопрос: зачем весь этот сыр-бор с министерством, когда есть Поттер и есть Омут памяти? – Гарри сердито хмыкнул, Гермиона добавила пятую спичку. - Фадж, конечно же, трус, но не настолько дурак, чтобы отрицать очевидное. Да и не сошёлся свет клином на одном Фадже.
- Именно! – Гермиона подняла вверх указательный палец. – Впрочем, уверена: если бы вместо болтовни про послов туда-и-обратно Дамблдор, прямо при Фадже, достал бы из твоей головы свежехонькое воспоминание, то и Фадж поверил бы в случившееся.
- Интересно, кого Дамблдор объявил виновником того, что мальчишка Поттер, как свидетель, бесполезен? – спросил вдруг Гарри.
Гермиона нахмурилась и вновь потянулась к коробку со спичками.
- Барти Крауча! – выдала она, пристраивая очередную спичку рядом с пятой. – Свалить вину на покойника проще всего – покойники молчат.
Минуты две Гермиона медлила, чересчур тщательно выравнивая получившийся ряд из шести спичек, но потом всё же задала мучивший её вопрос:
- Гарри, а ты как думаешь? Крауч не мог на самом деле?..
Гарри решительно замотал головой вправо-влево.
- Крауч выпытывал у меня подробности случившегося. Он дал мне хлебнуть какой-то жидкости, пообещав, что мне станет легче. У меня и в самом деле в голове прояснилось, - увидев в глазах подруги знакомое выражение, Гарри спросил: - Ты думаешь, что это была...
- ...сыворотка правды, - подтвердила Гермиона.
- Крауч точно не собирался меня калечить, он убить меня хотел. Я отлично помню, как успел достать палочку, пока он накачивался ненавистью. А тут дверь разлетелась на куски: Дамблдор явился и не один.
Гарри невольно подумал о том, что человеческая память устроена не так уж плохо: минуты смертельной опасности запоминаются намертво.
- Мог ещё на Амбридж указать, - предположила Гермиона.
- А мог бы еще меня вызвать к себе, посадить перед Омутом памяти и устроить подобие спектакля с разоблачением врагов. Я бы поверил в любую чушь, можешь не сомневаться! – Гарри скорчил глупую улыбочку, изображая идиота-подростка.
- Тогда вариантов не остаётся: Дамблдор.
Гермиона вынесла вердикт без особого восторга. Окинув ещё раз взглядом ряд из семи спичек, она подошла к плите и зажгла огонь. Вскоре в чайнике зашумело. Гарри убрал со стола всё лишнее и приготовил чашки.
– Но так ли уж необходим был Омут памяти профессору Снейпу? – спросила Гермиона, вернувшись к столу вместе с горячим чайником и покосившись на корявый сухарь, изображающий Снейпа.
- Думаю, да. Понимаешь, я тут почитал немного, - Гарри не без удовольствия подумал о том, что способен кое-чем удивить даже лучшую ученицу Хогвартса. – Понимаешь, в книге сказано, что так называемое «чтение мыслей» возможно только при плотном соприкосновении двух разумов. Тот, кто произносит «Легилименс» рискует не меньше того, на кого направлена волшебная палочка. Однажды я попал в голову Снейпа, применив «Протего». А всё потому, что его разум был открыт и доступен.
- Но тогда как он, то есть Снейп, согласился на такие опасные уроки? – поражено спросила Гермиона.
- Уговорили, – мрачно отвесил Гарри, забирая чайник.
Он начал разливать кипяток по чашкам. Гермиона продолжала стоять с ошарашенным видом.
- Чтобы на время освободить разум от опасных фактов, можно воспользоваться обычной пробиркой, - выдавила она минуту спустя.
- Можно, - Гарри скептически хмыкнул, давая понять, что на самом деле всё не так просто. - Если знаешь суть дела, всё можно. А если до того ни разу не сталкивался ни с чем подобным, то всё непонятно и сложно. Где гарантия, что ты выудил из головы именно то, что хотел?
Седьмую спичку Гермиона достала из коробка машинально.
Чай пили в молчании. Вернее, под хруст сухариков. Изрядно проголодавшиеся подростки быстро опустошили весь пакетик. Остался одинокий корявый «Снейп», и Гарри потянулся за ним.
- Ты и «Снейпа» хочешь употребить? – Гермиона сурово сдвинула брови.
- А чем он хуже других? Если всех остальных уже съели... – сказал Гарри, разламывая сухарь на две половинки и протягивая одну Гермионе. – Держи! Такое добро надо делить поровну.
Гарри не заметил, как сжевал свою половинку «Снейпа».
- Гарри, скажи честно, - Гермиона глубоко вздохнула, глядя на зажатый в кулаке обломок сухаря, - после того, как ты узнал, что воспоминания можно вытащить даже из Морфина, ты задал Дамблдору хотя бы один неудобный вопрос?
- Где был ваш Омут памяти год назад? – уточнил Гарри, и тут же, не желая выглядеть лучше, чем есть на самом деле, ответил твёрдое: «Нет!»
- Почему?
- Не знаю, - с трудом выдавил Гарри. - О том, как уничтожать крестражи, я тоже не спросил.
Он непростительно мало задумывался о прошлом. Как-то не получалось по времени. Слишком много сил уходило на войну с Амбридж и Снейпом, окклюменцию, на спортивные тренировки, на подготовку к экзаменам, на занятия с Дамблдором, слежку за Малфоем, укрощение взбесившихся гормонов и далее по списку.
- Наверное, потому, что тема потеряла остроту, - сказал Гарри, не дождавшись ответа. – Министерство признало мой «одинокий голос правды», и даже Сириуса оправдали. Посмертно.
Послышался хруст – Гермиона раздавила сухарик. Молчание.
- Есть человек - есть проблема. Нет человека - нет проблемы, – медленно проговорила Гермиона, нарушив мёртвую тишину кухни.
- Это откуда?
- Так, слова одного политика, - устало ответила Гермиона. – Вернее, диктатора. Папа иногда в шутку повторял...
*****
Позже, как ни странно, осмысливая услышанное, Гарри почти не думал о Сириусе. Дамблдор занимал его голову. Ещё два дня назад он признавал за ним право на ошибку. Старик мог ошибаться, как и любой человек, а Гарри мог негодовать, осуждать, искать оправдания, сочувствовать, прощать...
Какую отчаянную злость испытывал он, впервые открыв для себя «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора»! Теперь об этом вспоминалось с тоской. Оказавшись больным, Гарри сознательно отгонял от себя мысли о старике, опасаясь, что злоба, ненависть и гнев его добьют. В шраме покалывало, и он никак не мог позволить себе выйти из себя, находясь на прямой связи с Волан-де-Мортом.
Но сейчас, вернувшись мыслями к Дамблдору, Гарри с удивлением обнаружил, что рассуждает о старике примерно так же, как рассуждал бы о какой-нибудь тётушке Мюриэль. Хладнокровно. Старая сова она старая сова и есть.
С Дамблдором было хуже. История с диадемой, факт присутствия старика в Годриковой Лощине и «Обливиэйт» многое поменяли. Что-то упрямо подсказывало: не было никаких ошибок, было сознательное следование тщательно разработанному плану. Человек может ошибаться, а план разве что сбой даёт иногда. Как машина.
Гарри никогда не задумывался о том, что чувствовал Дамблдор, узнав, о невиновности Сириуса. Крёстный просидел в Азкабане безвинно двенадцать лет! Как-то само собой подразумевалось, что Дамблдор пребывает в ужасе, корит себя за свои ошибки, за бездействие...
Хорошее слово – бездействие.
Интересно, как старик оправдывался перед Сириусом?
«Ах, мальчик мой, я и забыл, что ты сидишь в тюрьме без суда и следствия! Ошибка старого человека...»
Тьфу! Гарри ругнулся про себя, вспомнив, что должен контролировать эмоции. Хотя, разве он злится? Разве его чувства можно назвать настоящей ненавистью? Это скорее попытка понять Дамблдора, как человека... Нет, попытка разгадать истинную суть его плана. Старик ведь раз десять упоминал про «свой чудесный план», прежде чем вывалил на Избранного правду о пророчестве.
Вот и надо думать о плане, а не о человеке. Старик умер давно... Гарри покачал головой, обнаружив в себе то, что совсем недавно казалось невозможным: Дамблдор, как человек, для него мёртв. Не в физическом смысле. Он навсегда ушёл из сердца, как учитель.
Что ж, так даже проще. Меньше эмоций, больше здравых мыслей.
Нет человека – нет проблемы.
20 апреля 1998 года, понедельник
Вспомнив, наконец, зачем они с Гермионой пожаловали в комнату Годрика, Гарри попросил у хозяев разрешения воспользоваться Омутом памяти.
читать дальше- Интересно, как мы можем вам помешать? – ухмыльнулся Салазар.
- Без разрешения нехорошо.
Пока Гермиона разговаривала с Салазаром, Гарри ливитировал на стол чашу, исписанную древними рунами, и доверил свои мозги Остролисту. Сосредоточиться на свежем воспоминании не составило труда, так что вскоре в чаше засеребрилась нужная волшебная субстанция.
Утешения Омут Памяти не принёс. Гарри увидел, как диадема плюхнулась в зеленую жижу, и, разумеется, в самую середину болота, по наихудшему сценарию из всех возможных. «Закон бутерброда» - сказал бы дядя Вернон.
«В чистом виде неудача», - со злостью подумал Гарри, вынырнув из Омута Памяти.
Гарри угрюмо качнул головой, встретившись взглядом со стоящей рядом Гермионой.
- Ладно, - она махнула рукой, видимо не желая упоминать вслух о грядущем пожаре. – Нам всё равно уже не успеть туда, и смысла большого нет.
Гарри взглянул на часы: планеты показывали, что вечер не за горами. Да и без часов было заметно, как посерели полупрозрачные стены комнаты. Вот тогда-то, коль скоро до наступления темноты ещё оставалось время, в голову пришла идея просмотреть собственные воспоминания трёхлетней давности. Он ведь так и не вспомнил заклинание, которое использовал Хвост для возрождения Волан-де-Морта.
Сначала всё шло хорошо. Относительно хорошо, потому что, как объяснял для себя Гарри, ему никак не удавалось сконцентрироваться. Найденные в недрах сознания сцены упорно ускользали от палочки, проливались, как вода сквозь решето.
Было немного болезненно, но вполне терпимо, и Гарри не придал этому значения. Неприятные ощущения – часть процесса, и никуда от этого не денешься.
Но в какой-то момент он увидел мёртвые глаза Седрика и по упругому сопротивлению вещества внутри черепа почувствовал, что наконец-то удалось подцепить то, что надо. Он потянул. Вроде бы, как обычно (если можно назвать обычным делом третий по счёту случай), но оказалось, что чересчур резко и грубо. Череп взорвался в ту же секунду, как будто с головы сдирали скальп. Либо с живого тела – кожу.
Палочка, вывалившись из рук, брякнулась на пол. Гарри упал на колени, обхватив лицо ладонями и зажмурив глаза. Но горячие от вскипевшей крови слёзы просачивались сквозь плотно сомкнутые веки. Дужки очков соскользнули с ушей, в висках безжалостно стучало.
Напоследок Гарри расслышал, как кто-то из основателей посоветовал уложить больного поудобнее и, по возможности, не трогать. Потом сознание уплыло.
Очнувшись, Гарри обнаружил себя среди наколдованных Гермионой одеял и подушек. В воздухе, прямо под чёрным небом, висел тусклый шарик света, выпущенный из делюминатора.
- Это «Обливиэйт», - прошептала Гермиона. – Мне объяснили.
Сказать что-либо или повернуть голову Гарри не мог, и даже не пытался. Каждый нерв казался скрученным в тугой жгут и одновременно натянутым струной, любое движение головой невольно задевало эту струну и тем самым причиняло мучения. Гарри просто ждал, когда уйдёт боль.
Ему повезло. Волан-де-Морт в эту ночь, по обыкновению, не спал, но за палочку не брался и пребывал в относительно мирном состоянии духа. Обернувшись змеёй, он неторопливо соскользнул с холодных ступенек на гравий, и исчез во влажной от росы траве. На поместье Малфоев опустилась такая же тихая звёздная ночь, как и на северную Шотландию. Может быть, первая по-настоящему весенняя ночь, и кто тут смог бы удержаться от прогулки?
Гарри высовывает язык и втягивает в себя воздух. Ноздри наполняются ароматом цветущих нарциссов. Эти цветы здесь на каждом шагу, куда бы ни повернул голову. Неплохо пахнут. Змеиный нос чувствует то, что уже давно недоступно Гарри в мире людей: запах цветов. Где-то в темноте сада журчит вода, и это действует успокаивающе. Да, аристократы любят фонтаны... Но стоит ли фонтан того, чтобы терпеть возле себя самих аристократов?
Гарри ползёт вперёд, на шум льющейся воды, и вскоре его живот вновь касается каменных плит. До него уже долетают холодные брызги. Он напрягает мышцы и поднимает голову повыше.
На нижних ветвях старого дуба спят павлины, в темноте слабо высвечиваются их теплые тушки. Глупые они, павлины эти... Курицы они. Как и Малфои. Умеют только каркать и хвост распускать. Сегодня им повезло, сегодня Гарри сыт и кусаться не будет. Разве что припугнуть красивых птичек?
Мощное, как будто созданное из одних мускулов, тело Гарри взвивается над каменными плитами и с шумом падает в чашу фонтана, чувствуя каждой клеточкой кожи желанную прохладу. Он рассекает воду сильным гибким телом и сквозь шум осыпающихся брызг слышит пугливое фырканье встревоженных птиц. Определённо, ради таких минут стоит жить вечно.
На этот раз от Гарри не потребовалось особых усилий, чтобы очутиться в мыслях врага. Скорее всего, побочный эффект: успел он разворошить содержимое своей черепной коробки. Либо в анимагической форме Волан-де-Морт расслаблялся и забивал на окклюменцию.
Ночь тянулась как никогда долго. Гермиона прилегла рядом, свернувшись калачиком. Несколько раз Гарри возвращался в себя, и всякий раз видел своё отражение в открытых глазах девушки. Она так и не заснула.
К исходу ночи, когда буря в его растрёпанных мозгах почти утихла, Гермиона дала волю и словам, и слезам. Гарри подозревал, что Рону такого за год выслушивать не доводилось. Он, разумеется, напустил на себя прискорбный вид и даже не особо перебивал. За добрый десяток минут один раз только махнул рукой в сторону камина, дабы напомнить, что они здесь не одни, но полотно оказалось пустым: его обитатели исчезли, спрятавшись от свирепой Гермионы где-то в глубине картины.
Когда подруга окончательно выговорилась, Гарри рискнул подвести итог:
- А вы, мисс Грейнджер...
- ...страшная женщина.
Казалось, что ещё немного, и Гермиона, с видом человека, обреченного на страдания до конца своих дней, возведёт руки к небу.
- Вообще-то я хотел сказать «страшная зануда», - признался Гарри как бы нехотя, - но слово «женщина» мне нравится больше.
- Правда?
Короткое слово прозвучало чересчур растерянно для «страшной женщины», но Гарри с силой закивал, и тут же вновь ощутил прилив боли.
- У меня всё лицо белое? – опустив голову на подушку, Гарри попытался шутить, но вышло неуклюже.
Гермиона на «шутку» не откликнулась, но и слов упрёка не выдала. Наверное, он и вправду скверно выглядел.
Поправив подушки, Гермиона присела рядом и в раздумье уставилась в светлеющее на востоке небо.
- И всё-таки не понимаю: почему именно Обливиэйт? – произнесла она через пару минут. – Почему не простое изменение памяти?
- Простое? – переспросил Гарри, не склонный относить какие-либо манипуляции с чужой памятью к простым заклинаниям.
- Я не то имею в виду, - Гермиона, оторвавшись от созерцания потолка, повернулась к Гарри. – Само по себе заклинание сложное, но оно относительно безвредное. Разумеется, в сравнении с худшим злом.
Прочитав в лице Гарри непонимание, Гермиона пояснила:
- Во втором случае прежние воспоминания можно вернуть на место. И главное, это не разрушает память, сохраняет мозг в целости. Обливиэйт же умерщвляет нервные клетки, ломает связи между ними...
Гермиона замолчала, видимо испугавшись, что успела посеять в Гарри страх. Он и впрямь уже представлял собственные мозги не иначе, как в руинах. Совсем некстати вспомнилась Берта Джоркинкс, которую таким образом безжалостно превратили в полнейшую дуру.
В самом деле, если Берта успела как следует обдумать всё, чему стала невольной свидетельницей, то мистеру Краучу пришлось стереть не только сам факт пребывания Берты в своём доме, но и любую, связанную с этим фактом мысль. На душе у Гарри похолодело.
- А что в первом случае? – Гарри задал вопрос с опаской, чувствуя, что касается запретной темы.
- Воспоминания остаются целыми и невредимыми, но как бы опускаются в подсознание.
Гарри подмывало расспросить, насколько прочно такое «опускание», но он не осмелился. У Гермионы и без того был отрешенный вид, а голос звучал так, словно она хотела получить отпущение грехов хотя бы от своего друга.
Но возможно именно это отчаянное желание найти запоздалое оправдание своему поступку заставило девушку заговорить.
- Иногда человеку могут сниться странные сны, как будто сцены из прошлой жизни или, напротив, мечты...
Как ни старалась Гермиона казаться уверенной, Гарри уловил тень сомнения в её голосе. Уточнять ничего не стал. Как-то само собой пришло в голову, что два взрослых человека, обнаружив однажды, что видят одни и те же сны, могут заподозрить неладное.
- Пусть лучше мечты, - сказал Гарри вслух.
- Да, конечно, – внезапно встряхнувшись, Гермиона добавила: - Уилкинсам едва за сорок, и они хотят иметь детей... Папа всегда хотел ещё кого-нибудь, но мама больше о практике думала. Собственный кабинет и ощутимый стабильный доход у них появились всего года за два до того, как меня пригласили в Хогвартс. Может, теперь мама решится...
Голос Гермионы сошёл на шёпот, а потом и вовсе стих, будто стыдясь за свою хозяйку. Гарри попытался улыбнуться, чтобы не оставлять подругу наедине с укорами совести, но безмолвие, повисшее в воздухе, намертво сковало мышцы лица. Они смотрели друг на друга, не видя смысла озвучивать то, что и без слов понятно. Гермиона прервала бессловесный разговор, переведя взгляд на восток, заливающийся розовой краской.
Приподнявшись на локтях, Гарри предложил:
- Нам пора убираться отсюда. Сейчас, пока не рассвело. Мало ли что там с лодкой?
Упрямство и неумолимый характер вернулись к Гермионе, едва он открыл рот. Ни обронив ни слова, она так на него посмотрела, что сомнений не осталось: ей плевать не то, что на судьбу лодки, но даже и на судьбу хозяина этой лодки.
- Трансгрессия тебя убьёт, - Гермиона вынесла приговор и жестом приказала больному вернуться в лежачее положение. – Подождём хотя бы до вечера.
- Тогда давай сюда, - Гарри осторожно подвинулся ближе к краю, освободив место для подруги. – Тебе тоже надо поспать. Должен же хоть кто-то из нас двоих быть целым или как?
Гермиона не стала противиться: дала знать о себе скопившаяся усталость. Гарри показалось, что она отключилась мгновенно, как только её взлохмаченная голова коснулась подушки.
- Но почему Обливиэйт?.. Почему нельзя было просто...
Услышав невнятный шёпот, Гарри тронул девушку за локоть, но её рука осталась безвольной. Гермиона уже спала.
Гарри заснул не сразу. Исподволь в голове прозвучал визгливый возглас Рона: «Вам двоим хорошо, вы своих родителей надёжно попрятали...»
Как же он мог сказать такое той, которую любит? Да ещё тогда, когда у неё почти не было шансов когда-либо вновь оказаться дома! Неужели от той дряни, что сидела в медальоне? Хотя нет, Рон сам признался, что и раньше, без цепочки на шее, о том же думал.
Это он, вернувшись, ляпнул, не зная, как убивалась Гермиона, страдая, до кучи, и от его обидных слов. Тем более что, правда – вещь жестокая, а самому себе врать невозможно. Гарри никогда не забыть то ощущение собственной никчёмности, когда Рон начал обвинять его в отсутствии настоящего плана.
Но всё-таки Луна права: иногда Рон бывает очень недобрым.
Рон не видел Гермиону отчаявшейся, забившейся в продавленное кресло, сжавшейся в комок... И не надо ему это видеть! Минуты их с Гермионой слабости останутся только между ними, как то, о чём приходится сожалеть, то, чего нужно стыдиться и раскаиваться, но уже нельзя изменить.
Как смерть Сириуса, навсегда оставшаяся на совести Гарри. Точно так, должно быть, гибель мамы и отца, долгие годы давила на Сириуса. Но кому никогда не приходилось принимать роковое решение, тот не поймёт. Нет принятого тобой решения, нет и ответственности за роковые последствия. Удобно, конечно. Но ведь когда-то жизнь заставит быть крайним.
*****
Гарри проснулся от лёгкого холода. Пошарил рукой в поисках одеяла, но пальцы хватали только воздух. Похоже, всё наколдованное развеялось, остался только шероховатый коврик.
В комнате царил полумрак. Взглянув на часы, Гарри удостоверился, что весь понедельник они благополучно проспали, и сейчас уже глубокий вечер. Гермиона дремала, свернувшись в клубочек где-то у Гарри под мышкой, и в первый момент показалась ему настолько маленькой и ранимой, что он, не желая тревожить её сон, боялся пошевелиться.
Уже потом подумалось, что впервые в жизни на его, Гарри, руке спит девушка, и выходит, он – жуткая унылая развалина! - провёл рядом с ней всю но... Ну, хорошо, что день, а не ночь. И потом: в одежде не считается.
Рука так затекла, что Гарри с трудом пошевелил пальцами. Он попытался высвободить руку, но сделал это неловко: Гермиона встрепенулась, как пугливая птичка, и резко села, откидывая волосы на спину.
- Всё хорошо! – поспешил успокоить Гарри, опережая возможные вопросы и быстро поднимаясь на колени.
Он рывком придвинулся к Гермионе, и, крепко прижав девушку к себе обеими руками, уже не ушами, а сердцем услышал её облегчённый вздох.
*****
Под покровом темноты они вернулись на остров. Обратная дорога, к счастью, обошлась без приключений. Покинуть комнату Годрика оказалось проще простого: через камин. Спустя минуту они стояли на берегу озера, еще раз, теперь уже мысленно, поминая добрым словом основателей школы.
Гарри позвал Кикимера. Тот явился к ним, сжимая в обеих ручонках по бутылке тыквенного сока.
- Украл, что ли? – поинтересовался Гарри, забирая бутылки.
- Кикимер помогал на кухне, - обиженно квакнул эльф. – Старая хозяйка не позволяла Кикимеру работать на чужих волшебников за просто так.
Иногда Кикимер поражал своей непредсказуемостью. Лицо Гермионы засияло от удовольствия.
Переглянувшись с подругой, Гарри сложил пальцы в кулак, и, оттопырив вверх большой палец, продемонстрировал похвальный жест. Кикимер, явно обрадовавшись – хоть что-то в этом мире остаётся неизменным! - отвесил хозяину глубокий поклон.
А потом в воздухе над озером раздался громкий хлопок: компания нечаянных визитёров покинула Хогвартс.
*****
- И всё-таки, почему Обливиэйт? – в который раз повторила Гермиона.
Она стояла посреди кухни с задумчивым видом, рассеянно наблюдая, как Гарри открывает бутылки с тыквенным соком.
- Может, пожуём что-нибудь для начала? – предложил Гарри, разливая сок по стаканам.
- А тебя не тошнит? – обеспокоилась Гермиона.
- Тебя послушать, так Обливиэйт давно следует сделать четвёртым непростительным, - Гарри усмехнулся про себя, представив свою подругу где-нибудь на заседании важного совета.
- На самом деле и следует! Это даже хуже, чем... – Гермиона замялась, выискивая подходящее сравнение, - отрезать... что-нибудь!
Наверняка она собиралась сказать «отрезать ухо», но не смогла.
- Держи! Выпьем за... – протянув стакан, Гарри оглядел крошечную кухню, вновь ставшую их убежищем, - удачное возвращение.
Им и в самом деле подвезло: более полутора суток отсутствия никак не нарушило мирной жизни островка. Хотя эльфы их заждались. Высыпали в коридорчик, едва расслышав шаги снаружи. Маленькие тёрли кулачками сонные мордашки. Нет, хорошо, что они вернулись: всё-таки вместе спокойнее.
Гарри планировал дослушать рассказ Остролиста, но Гермиону как будто ничего не интересовало, кроме злополучного Обливиэйта. Впрочем, он же почти ничего не успел пересказать ей из первой части, так что чему удивляться? Ладно, Мерлин с ними, с планами.
- А это никак не мог сделать Сама-Знаешь-Кто? – предположил Гарри на всякий случай, скорее затем, чтобы исключить эту версию, как вариант.
- Где? На кладбище, что ли?
Гарри утвердительно кивнул.
- Не говори чепухи, - Гермиона решительно отмахнулась. – Ты бы тогда не смог собраться с силами и бежать оттуда.
Гарри согласился, припомнив, как бессильно откинулась голова Долохова, а его глаза заволокло сонной дымкой.
- Может, из-за того интервью в «Придире»? – снова предположил Гарри.
- А смысл? - возразила Гермиона. - Какой смысл тебя калечить, если вполне можно обойтись щадящими мерами? Что такого важного ты «забыл», кроме заклинаний?
- Одного заклинания, - уточнил Гарри.
- Тем более!
Подойдя к столу, Гермиона подняла бутылку с соком. Немного помедлив, вылила остатки в свой стаканчик.
- Ювелирная работа... - в раздумье произнесла она, застыв с наполовину наполненным стаканчиком в руке. Потом, словно опомнившись, воскликнула: – Нет, ты подумай, Гарри, какая тонкая изощренность! Ты вроде бы всё помнишь, кроме одного сомнительного момента, и в то же время ни Омут Памяти, ни Легилименс...
Гермиона как-то странно умолкла, устремив на друга буравящий взгляд. У Гарри заколотилось сердце: произнесённое слово напомнило ему об уроках окклюменции.
- Снейп пытался это увидеть, - подтвердил Гарри невысказанные Гермионой сомнения. – Сразу же, ещё на первом уроке. И один единственный раз, потому что...
Хлопнув рукой по столу, Гарри опустился на табурет. Он обхватил лицо руками, чтобы хоть как-то сдержать в себе злость. Как он мог забыть этот момент? Как мог не придать этому значения? Снейп сделался белее самого себя, обнаружив, что нарвался на блокированный участок мозга!
- Такой боли, как в тот единственный раз, никогда не было, - твёрдо сказал Гарри, поправляя сползшие набок очки. – Как будто с корнем выдирают живое из живого.
- А это не могло быть побочным эффектом? – уточнила Гермиона. – Ты ведь говорил, что сначала взорвался шрам, а уже потом...
- Именно, что потом! – перебил Гарри. – Пока я корчился в траве от боли, Хвост убил Седрика. Меня там даже вырвало, но зато стало легче. В смысле, боль уже отступила, когда я открыл глаза и увидел мёртвого... Короче, как раз с этого момента Снейп начал сдирать скальп.
Гарри удивлялся спокойствию своего голоса. Не ожидал от себя. Острое желание докопаться до истины заставило отбросить в сторону все эмоции, кроме голых фактов. Расписать последовательность событий по секундам, как иногда бывает у маглов при расследовании какой-нибудь крупной катастрофы.
- Значит уже тогда... – несвязно пробормотала Гермиона, опустив на стол невыпитый стакан. – Понятно.
- Что понятно?
- Понятно, что это никак не связано с твоим интервью, - Гарри уловил в голосе Гермионы нотки облегчения. – И второе: ответ следует искать, исходя из реалий пятого курса. Попробуем?
- Ну, это как раз не сложно! – Гарри натянуто усмехнулся, подумав, однако, про себя, что разговор будет долгим.
Плюнув на предостережения подруги насчет еды, он выставил на стол рюкзак и принялся перебирать запасы в поисках чего-нибудь съестного. В животе уже давно урчало от голода.
- Мне глюкоза нужна для восстановления мозгов, - бросил он, заметив на себе выжидающий взгляд. – Пока завхоз снова не наложил лапу на наше хозяйство.
- Да я не о том! - огрызнулась Гермиона. – Я про пятый курс.
- И там всё понятно, - сказал Гарри, недовольно осматривая вытащенные на свет пакеты – все с крупой. – Я бы отдал всё на свете за то, чтобы убедить волшебный мир, что я не лжец – раз. Чтобы Фадж перестал сомневаться в возвращении Сама-Знаешь-Кого – два. Чтобы министерство перестало мутить воду и городить огород, а занялось бы... Малфоями, например. Да я же называл им имена и фамилии! Ты же сама уверяла, что когда эти дураки начнут ловить настоящих Пожирателей смерти, станет ясно, что Сириус никакой не Пожиратель.
- Отдал бы всё на свете, включая своё воспоминание? – глаза Гермионы сузились.
Гарри медленно опустил на стол очередной пакет. Чёрт! Как же всё просто!
- Этот Омут, - Гермиона целенаправленно продолжала гнуть своё, - он ведь уже был у Дамблдора к тому времени, как ты вдруг стал «нездоров и опасен»?
- Был! – выдохнул Гарри. – Более того, я в нём был! В смысле... Ну, ты понимаешь...
- Не смог пройти мимо? – подсказала Гермиона.
- Угу, - буркнул Гарри. – Только я, четырнадцатилетний балбес, был уверен тогда, что это – зашибись, какое волшебство, и что только Дамблдор способен работать со своими мозгами таким образом. Ну, может ещё Снейп... Но я и представить себе не мог, что возможно взять воспоминание у кого-то постороннего.
Испугавшись, что Гермиона ему не верит, так как на её лицо вернулось отстранённое выражение, Гарри добавил:
- Уверяю тебя, Морфин был совершенно ненормальный! Он даже говорить не мог на человеческом языке. А до воспоминаний Дамблдор докопался. И в Азкабан ради этого проник, и даже в это... подсознание.
- Да я не о том думаю, - отмахнулась Гермиона. – С этим яснее ясного: будем пока считать, что планы Дамблдора некоторым образом не совпадали с нашими планами.
- Думаешь, мне бы не поверили? – спросил Гарри.
- Поверили интервью Риты Скитер, напечатанному в «Придире»! – возразила Гермиона.
- Тогда что?
- Проще было спрятать поглубже твой единственный визит в Омут Памяти.
- А зачем? – Гарри сердито фыркнул. – Я итак вопросов не задавал. А если бы вдруг вздумал что-нибудь спросить... сверх программы, отправить меня... в библиотеку и все дела.
- Тоже мысль, - пробормотала Гермиона, снова погружаясь в раздумья. Она отошла от стола на пару шагов.
Гарри запустил руку в рюкзак.
- Есть! – обрадовано вскрикнул он, нащупав пакет с сухарями и вытаскивая находку наружу. – С изюмом. Давай чаю выпьем! Хорошо, что у нас в пакетиках, как у Люпина: с ними возни меньше.
Гермиона вроде бы кивнула и даже взяла в руки коробок со спичками, но неожиданно, вместо того, чтобы заняться чайником, развернулась к Гарри и устремила взор на него.
- Как ты думаешь, профессора Люпина тоже можно было так же легко отправить в библиотеку? – осведомилась она с изрядной долей сарказма.
- Думаю, его можно было послать гораздо дальше, - съязвил Гарри, почувствовав, куда клонит Гермиона.
- А Бродягу?
- Под замок!
- А Снейпа? – в уголках губ Гермионы затаилась усмешка.
- Ну, ты разошлась, дорогая! – подыграл Гарри. – От Снейпа просто так не отделаешься. Если только он сам не захочет послать всех подальше.
- Вот тут-то и зарыта собака!
Гарри, согласно кивнув, вытащил из пакета на удивление корявый сухарь – узкий и длинный.
- Это Снейп, - сказал он, указывая на сухарь, в котором тёмной точкой выделялась большая изюминка. – С черным глазом.
Гарри положил «Снейпа» на стол. Гермиона, подойдя поближе и посмотрев на сухарь, раскрыла коробок со спичками.
- Смотри, Гарри! Профессор, не будь идиотом, быстро разобрался с Омутом памяти и убедился, что достать из головы серое вещество под силу даже такому обалдую, как Поттер, - Гермиона выложила на стол первую спичку. - А если Поттер окажется большим бараном, чем можно себе представить, то можно поковыряться в мозгах мальчишки без его участия.
На стол легла вторая спичка.
- И от Снейпа не отмахнёшься, потому что он не пешка, - подхватил Гарри, наблюдая, как спичечный ряд увеличился до трёх. – Снейп был слишком крупной фигурой, и Дамблдору была слишком важна его преданность делу и ему, Дамблдору, лично.
Гарри легко было предположить подобное, потому что он сам являлся человеком Дамблдора. Удалось директору превратить его, Гарри, в своего верного солдата, и старик дорожил этим.
- Как-либо манипулировать с памятью Снейпа бесполезно: занятия с тобой должны были быть регулярными, - Гермиона продолжала выстраивать ряд из спичек, добавив четвёртую. – Не говоря уже о том, что чистить память единственному шпиону, мягко говоря, неразумно. Можно остаться без шпиона.
- Но что-то надо было отвечать на естественный вопрос: зачем весь этот сыр-бор с министерством, когда есть Поттер и есть Омут памяти? – Гарри сердито хмыкнул, Гермиона добавила пятую спичку. - Фадж, конечно же, трус, но не настолько дурак, чтобы отрицать очевидное. Да и не сошёлся свет клином на одном Фадже.
- Именно! – Гермиона подняла вверх указательный палец. – Впрочем, уверена: если бы вместо болтовни про послов туда-и-обратно Дамблдор, прямо при Фадже, достал бы из твоей головы свежехонькое воспоминание, то и Фадж поверил бы в случившееся.
- Интересно, кого Дамблдор объявил виновником того, что мальчишка Поттер, как свидетель, бесполезен? – спросил вдруг Гарри.
Гермиона нахмурилась и вновь потянулась к коробку со спичками.
- Барти Крауча! – выдала она, пристраивая очередную спичку рядом с пятой. – Свалить вину на покойника проще всего – покойники молчат.
Минуты две Гермиона медлила, чересчур тщательно выравнивая получившийся ряд из шести спичек, но потом всё же задала мучивший её вопрос:
- Гарри, а ты как думаешь? Крауч не мог на самом деле?..
Гарри решительно замотал головой вправо-влево.
- Крауч выпытывал у меня подробности случившегося. Он дал мне хлебнуть какой-то жидкости, пообещав, что мне станет легче. У меня и в самом деле в голове прояснилось, - увидев в глазах подруги знакомое выражение, Гарри спросил: - Ты думаешь, что это была...
- ...сыворотка правды, - подтвердила Гермиона.
- Крауч точно не собирался меня калечить, он убить меня хотел. Я отлично помню, как успел достать палочку, пока он накачивался ненавистью. А тут дверь разлетелась на куски: Дамблдор явился и не один.
Гарри невольно подумал о том, что человеческая память устроена не так уж плохо: минуты смертельной опасности запоминаются намертво.
- Мог ещё на Амбридж указать, - предположила Гермиона.
- А мог бы еще меня вызвать к себе, посадить перед Омутом памяти и устроить подобие спектакля с разоблачением врагов. Я бы поверил в любую чушь, можешь не сомневаться! – Гарри скорчил глупую улыбочку, изображая идиота-подростка.
- Тогда вариантов не остаётся: Дамблдор.
Гермиона вынесла вердикт без особого восторга. Окинув ещё раз взглядом ряд из семи спичек, она подошла к плите и зажгла огонь. Вскоре в чайнике зашумело. Гарри убрал со стола всё лишнее и приготовил чашки.
– Но так ли уж необходим был Омут памяти профессору Снейпу? – спросила Гермиона, вернувшись к столу вместе с горячим чайником и покосившись на корявый сухарь, изображающий Снейпа.
- Думаю, да. Понимаешь, я тут почитал немного, - Гарри не без удовольствия подумал о том, что способен кое-чем удивить даже лучшую ученицу Хогвартса. – Понимаешь, в книге сказано, что так называемое «чтение мыслей» возможно только при плотном соприкосновении двух разумов. Тот, кто произносит «Легилименс» рискует не меньше того, на кого направлена волшебная палочка. Однажды я попал в голову Снейпа, применив «Протего». А всё потому, что его разум был открыт и доступен.
- Но тогда как он, то есть Снейп, согласился на такие опасные уроки? – поражено спросила Гермиона.
- Уговорили, – мрачно отвесил Гарри, забирая чайник.
Он начал разливать кипяток по чашкам. Гермиона продолжала стоять с ошарашенным видом.
- Чтобы на время освободить разум от опасных фактов, можно воспользоваться обычной пробиркой, - выдавила она минуту спустя.
- Можно, - Гарри скептически хмыкнул, давая понять, что на самом деле всё не так просто. - Если знаешь суть дела, всё можно. А если до того ни разу не сталкивался ни с чем подобным, то всё непонятно и сложно. Где гарантия, что ты выудил из головы именно то, что хотел?
Седьмую спичку Гермиона достала из коробка машинально.
Чай пили в молчании. Вернее, под хруст сухариков. Изрядно проголодавшиеся подростки быстро опустошили весь пакетик. Остался одинокий корявый «Снейп», и Гарри потянулся за ним.
- Ты и «Снейпа» хочешь употребить? – Гермиона сурово сдвинула брови.
- А чем он хуже других? Если всех остальных уже съели... – сказал Гарри, разламывая сухарь на две половинки и протягивая одну Гермионе. – Держи! Такое добро надо делить поровну.
Гарри не заметил, как сжевал свою половинку «Снейпа».
- Гарри, скажи честно, - Гермиона глубоко вздохнула, глядя на зажатый в кулаке обломок сухаря, - после того, как ты узнал, что воспоминания можно вытащить даже из Морфина, ты задал Дамблдору хотя бы один неудобный вопрос?
- Где был ваш Омут памяти год назад? – уточнил Гарри, и тут же, не желая выглядеть лучше, чем есть на самом деле, ответил твёрдое: «Нет!»
- Почему?
- Не знаю, - с трудом выдавил Гарри. - О том, как уничтожать крестражи, я тоже не спросил.
Он непростительно мало задумывался о прошлом. Как-то не получалось по времени. Слишком много сил уходило на войну с Амбридж и Снейпом, окклюменцию, на спортивные тренировки, на подготовку к экзаменам, на занятия с Дамблдором, слежку за Малфоем, укрощение взбесившихся гормонов и далее по списку.
- Наверное, потому, что тема потеряла остроту, - сказал Гарри, не дождавшись ответа. – Министерство признало мой «одинокий голос правды», и даже Сириуса оправдали. Посмертно.
Послышался хруст – Гермиона раздавила сухарик. Молчание.
- Есть человек - есть проблема. Нет человека - нет проблемы, – медленно проговорила Гермиона, нарушив мёртвую тишину кухни.
- Это откуда?
- Так, слова одного политика, - устало ответила Гермиона. – Вернее, диктатора. Папа иногда в шутку повторял...
*****
Позже, как ни странно, осмысливая услышанное, Гарри почти не думал о Сириусе. Дамблдор занимал его голову. Ещё два дня назад он признавал за ним право на ошибку. Старик мог ошибаться, как и любой человек, а Гарри мог негодовать, осуждать, искать оправдания, сочувствовать, прощать...
Какую отчаянную злость испытывал он, впервые открыв для себя «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора»! Теперь об этом вспоминалось с тоской. Оказавшись больным, Гарри сознательно отгонял от себя мысли о старике, опасаясь, что злоба, ненависть и гнев его добьют. В шраме покалывало, и он никак не мог позволить себе выйти из себя, находясь на прямой связи с Волан-де-Мортом.
Но сейчас, вернувшись мыслями к Дамблдору, Гарри с удивлением обнаружил, что рассуждает о старике примерно так же, как рассуждал бы о какой-нибудь тётушке Мюриэль. Хладнокровно. Старая сова она старая сова и есть.
С Дамблдором было хуже. История с диадемой, факт присутствия старика в Годриковой Лощине и «Обливиэйт» многое поменяли. Что-то упрямо подсказывало: не было никаких ошибок, было сознательное следование тщательно разработанному плану. Человек может ошибаться, а план разве что сбой даёт иногда. Как машина.
Гарри никогда не задумывался о том, что чувствовал Дамблдор, узнав, о невиновности Сириуса. Крёстный просидел в Азкабане безвинно двенадцать лет! Как-то само собой подразумевалось, что Дамблдор пребывает в ужасе, корит себя за свои ошибки, за бездействие...
Хорошее слово – бездействие.
Интересно, как старик оправдывался перед Сириусом?
«Ах, мальчик мой, я и забыл, что ты сидишь в тюрьме без суда и следствия! Ошибка старого человека...»
Тьфу! Гарри ругнулся про себя, вспомнив, что должен контролировать эмоции. Хотя, разве он злится? Разве его чувства можно назвать настоящей ненавистью? Это скорее попытка понять Дамблдора, как человека... Нет, попытка разгадать истинную суть его плана. Старик ведь раз десять упоминал про «свой чудесный план», прежде чем вывалил на Избранного правду о пророчестве.
Вот и надо думать о плане, а не о человеке. Старик умер давно... Гарри покачал головой, обнаружив в себе то, что совсем недавно казалось невозможным: Дамблдор, как человек, для него мёртв. Не в физическом смысле. Он навсегда ушёл из сердца, как учитель.
Что ж, так даже проще. Меньше эмоций, больше здравых мыслей.
Нет человека – нет проблемы.
@темы: свежесмороженное
-
-
10.08.2011 в 21:32Очень-очень хорошо, Гарри растёт и мужает прям...
-
-
10.08.2011 в 22:18да, это точно...
ей плевать ни то, что на судьбу лодки, но даже и на судьбу хозяина этой лодки.
нЕ то, что
-
-
10.08.2011 в 22:37Гарри растёт и мужает прям...
Так ему пора уже! Восемь глав всего осталось
Isabella*
Гарьке приходилось принимать решения не по возрасту, ИМХО. Конечно же он ошибался. Но опять же, ИМХО, Сириус и Джеймс были на три года старше Гарри, когда придумали и осуществили свой "генияльный" план.
Все познается в сравнении.
-
-
10.08.2011 в 22:44Конечно же он ошибался.
Естественно. "Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны" ))
-
-
10.08.2011 в 23:01Да я щас
Я вот всё думаю: такого идиотского способа перемещения по тоннелю с крысой даже идиоту-Гарьке не под силу было придумать. Он бы этого Питера "Экспеллиармусом" вырубил (как Снейпа до того), или "Петрификулсом". И всё бы было хорошо.
Гарька-то прежде всего положился на двух взрослых дядей, которые должны были знать побольше, чем он
Или Сириусу так хотелось блеснуть перед крестником знанием трансфигурации?
Хотя, чего я тут? Там же внетекстовые причины
-
-
10.08.2011 в 23:10P. S. В дальнейшем я надеюсь увидеть ответы на все вопросы, возникающие уже при прочтении первых глав. Многие нечаянные высказывания главных героев, как раз и порождают эти, на первый взгляд случайные и не обязательные вопросы. Почему то есть уверенность, что вы реализуете тщательно выстроенную схему, где каждый элемент, ячейка не есть акциденция существующая сама по себе, а яв-ляяется просчитанной корреляцией ???
Сергей.
-
-
10.08.2011 в 23:31Там же внетекстовые причины
Если речь идет о мародёрах - само собой)))
такого идиотского способа перемещения по тоннелю с крысой даже идиоту-Гарьке не под силу было придумать
зато Роулинг ещё не такое под силу)))
-
-
11.08.2011 в 11:29Silver Horse
P.S. Главу хорошо читать под "Obliviate" Александра Десплата. Атмосферно получилось же...
-
-
11.08.2011 в 11:52Незавершённость нужна для "кина", но для другого "кина". В Выручай-комнате перед пожаром они точно не окажутся. Там по тексту не ясно, откуда в воздухе появился настоящий крестраж, так что бум считать, что сам из болота вынырнул.
Следующая глава будет называться "Точки над i", где будет много интересного в раскрытии причинно-следственных связей.
Пойду перечитывать
Там фигово написано (в смысле бетить надо). А суть заключается в том, что настоящая диадема утонула в болоте, и Великий Артефакт сделал муляж, который они водрузили на каменный бюст, чтобы всё выглядело более-менее так, как должно быть. В каноне Гарри не успевает даже дотрунуться до него, он куда-то отлетает после заклятия Кребба.
-
-
11.08.2011 в 12:39Да вот за этим я и пошел перечитывать, собственно, так как не помнил, чтобы в 72 главе Великий Артефакт создавал диадему. Что предложил собрать пирамидку заново - да, а вот само ее собирание из головы вылетело, заменившись ехидством Артефакта из 57 главы по поводу нулевых знаний Гарри в трансфигурации веревки. Сейчас пролистал и восстановил эти пробелы у себя в голове) Пошел листать дальше, чтобы понять, в каком временном отрезке болтаются наши герои с Маховиком, а то уже не помню дату битвы и входа в петлю.
-
-
11.08.2011 в 12:50Окинув ещё раз взглядом ряд из семи спичек, она подошла к плите и зажгла огонь.
<...>
Седьмую спичку Гермиона достала из коробка машинально.
Так сколько спичек-то было на столе?
-
-
12.08.2011 в 16:40Так сколько спичек-то было на столе?
Всего семь. Исправлять надо, где-то обсчиталась.
Гость а то уже не помню дату битвы и входа в петлю.
У Роулинг точной даты нет, но я так для себя определила, что самый конец марта.
Isabella*
зато Роулинг ещё не такое под силу)))
Я помню, что когда впервые читала 3-ю книгу, то больше всего поразила фраза Сириуса:
- Ты - единственный, у кого есть право решать, - признал Блэк. - Но подумай хорошенько... подумай, что он совершил...
Взрослый человек говорит ребенку о том, что только у него есть право что-то там решать. Охренеть! Я и охренела. Списала только на то, что книга как бэ сказка.
Но вообще-то жесть. Потому что в первой и второй книгах Гарьку подталкивают на "подвиги", в третьей объявляют единственным судьёй, имеющим право решать чужую судьбу, в четвертой буквально выталкивают на турнир, а в пятой все дружно удивляются: как же ты, Гарри, мог принять такое глупое решение: рвануть в министерство?
А выросло всего лишь то, что воспитали.
-
-
13.08.2011 в 16:29Глава чудесная, но позволю себе кинуть один фактологический тапок который даже по миру ГП
- Есть человек - есть проблема. Нет человека - нет проблемы, – медленно проговорила Гермиона, нарушив мёртвую тишину кухни.
- Это откуда?
- Так, слова одного политика, - устало ответила Гермиона. – Вернее, диктатора.
Дело в том что фраза "Есть человек - есть проблема. Нет человека - нет проблемы" является искажённой цитатой из романа "Дети Арбата" которая в оригинале звучала так - "Смерть решает все проблемы. Нет человека и нет проблем", но даже она является художественным вымыслом. Вот слова автора романа "Дети Арбата" - А.Рыбаков: «Таков был сталинский принцип. Я просто коротко его сформулировал. Это право художника». Сама фраза к ситуации очень подходит, но Сталин какой бы он сволочью не был, такого никогда не говорил и эта фраза в тексте Гермионы честно говоря смотрится не очень, она же не Лаванда Браун которая сплетни разносит.
-
-
13.08.2011 в 23:07Спасибо за информацию, постараюсь учесть.
-
-
14.08.2011 в 06:51-
-
14.08.2011 в 13:36А что есть варианты? Там кандитатов ровно одна штука - Дамблдор, у него великий аморальный план в действии и пофигу на жертвы этого плана. Я честно говоря удивлюсь если это был единичный обливиэйт, скорее всего дело было поставлено на поток. Будет совсем не удивительно если обливиэйтами корректировались и сердечные предпочтения ГП - ну чтоб мальчик сильно не увлекался, а то ещё на самоубийство "в лесок" не пойдёт.
-
-
14.08.2011 в 18:18Понимаете в чем дело: если бы Дамблдор прямо попробовал бы вытащить это важное воспоминание из головы Гарри, объяснив мальчику, что попробует тем самым убедить министерство, но с удивлением обнаружил бы, что не может это сделать, был бы другой разговор.
Ничего подобного не было. Дамблдор предпочитал действовать втихую. Думаю потому, что Гарри стал бы интересоваться, когда и где могло такое случиться? В частности, пришлось бы корректировать уединенную беседу с Барти Краучем младшим, а все это никак не может пройти бесследно для мозгов мальчика, которому, вообще-то, эти самые мозги ещё нужны.
Меня, например, безмерно забавляет вот эта фраза Дамблдора: "Как только он ушел с тобой, я сразу всё понял... и отправился следом".
Ну и где ходил, спрашивается, самое малое полчаса? Лже-Грюм ведь увел Гарри прямо из-под носа Дамблора, притащил в свой кабинет (который аж где-то на пути в совятню), выспрашивал шесть страниц подряд.
При первом прочтении я думала, что подмогу собирал, то бишь Снейпа с МакГонаглл, потому как с опасным пожирателем в одиночку дедушке не справиться
-
-
16.08.2011 в 00:44-
-
17.08.2011 в 14:57С уважением V
-
-
17.08.2011 в 18:57Во-первых, к шраму и его содержаниму я ещё вернусь (конкретно и много в 80 главе)
Во-вторых, всё-таки не думаю, что Дамблдор баловался именно "Обливиэйтом". Он калечит мозги, а Гарька нужен был дедушке более-менее вменяемым. Здесь же случай неприкрытый и цели вполне конкретные, когда только "Обливиэйт" и сгодился.
-
-
18.08.2011 в 21:36С уважением V го возникли, НО только после начала похода в лес по крестражи, т.е когда Дамблдор уже не был на этом свете. Да может быть много всяких но и оправданий, но если тебе говорят о причинах бесмертия лорда, то в любом случае задумаешься, как это бесмертие приостановить. Так что думаю тут имело место внушение, чтобы вопросов лишних не было в голове, до поры до времени.
С уважением V
-
-
18.08.2011 в 22:10Там, я думаю, было даже проще, чем внушение. Гарри знать не знал и не догадывался, что Дамблдор скоро сдохнет. Он всецело положился на него, как на учителя. То есть ему лучше знать, когда и чему учить Избранного. Хотя у меня тоже возникла мысль, что Дамблдор держал ситуацию под контролем.
Например, в начале шестой книги (стр. 67) есть эпизод разговора Гарри с Дамблдором, и при этом автор употребляет такие слова:
...а у Гарри не хватило духу расспрашивать дальше, поэтому он заговорил о другом.
Он улыбнулся Гарри, и тот понял, что это был не выговор и что ему позволено спрашивать ещё.
Мне, к примеру, куда подозрительнее кажется другой момент: Гарри точно знал, что можно уничтожить крестраж клыком василиска. И как-то мог бы вообще-то вспомнить, перед тем как в турпоход идти, причем еще в Хогвартсе. Однако ж - глухо.
Когда, уже в Норе, Гермиона об этом рассказывает, дружно тупят все втроем. Момент очень натянутый, хотя тетя Ро объясняет это легко: "все было бы слишком просто и у меня не было бы сюжета". Это из какого-то интервью, там вроде спрашивали: почему Гарри не поговорил с портретом Дамблдора, перед тем, как покинуть школу?
Честно говоря, подробно на этом моменте вряд ли буду останавливаться (там и без того слишком много всего), но сама точно знаю, что "установку" что-либо не делать и не спрашивать можно дать, даже не являясь волшебником и не имея волшебной палочки. Например, когда-то давно, в течение нескольких лет после 91 года принципиально ездила "зайцем" на всех видах транспорта. Деньги отсутствовали, как класс.
Заходил контролер, и пока он проверял соседних пассажиров, я ему "внушала", что мой билет он уже смотрел. В 90% случаев срабатывало: контролеры меня пропускали.
Просто концентрируешь внимание на человеке и повторяешь про себя: "Я уже показала вам свой билет".
Ну а что касается Гарьки, так его еще Дурсли отучили вопросы задавать. И да, вполне возможен вариант, что "установку" Гарьке давали.
-
-
21.08.2011 в 22:05-
-
22.08.2011 в 20:14Я тут на днях почитала интервью Ро, и обнаружила очень интересную информацию. В общем, она пишет, что специально сделала сцену с Драко и Гарри, дерущимися друг с другом за волшебные палочки такой незаметной. Причем даже без магии. И поясняет, что типа Дамблдор там настроил чудесные планы, сплёл интриги, "все извилины заплёл" и так и далее, а судьбу Гарри и исход войны в целом решают два дерущихся в углу гостиной подростка, причем по-магловски, даже применения без магии
Если под словами «давали установку» подразумевать постоянный процесс
Ну нет. Это вряд ли возможно, тем более, что к моменту радиопередачи Дамблдор уже давно мёртв.
Вот в некий визуально-мысленный контакт на два часа индивидуальных занятий могу допустить, но на большее - не представляю. По крайней мере развивать эту мысль точно не буду, это как-то чересчур уже, а хочется остаться в рамках разумного.
Что касается запретного слова, так вовремя произнесенного, то Дамблдор всегда требовал от Гарри, чтобы он называл Волан-де-Морта по имени. Вот у него и въелось в привычку. Услышал передачу - расслабился.
Но, честное слово, Дамблдор не планировал того, что палочка Драко окажется в руках Гарри. Этот момент Гарри исключительно сам-сам-сам.
А вот то, что трио когда-нибудь заарканят и притащат в штаб УПСов - вполне реально мог предполагать. Даже странно, что им удалось продержаться на заклинаниях Гермионы так долго: целых семь месяцев. Гарьке очень повезло в том, что дело было на пасхальных каникулах, и Драко вместе со своей палочкой оказался дома.
Чистый "рояль" от автора для любимого героя.
-
-
25.08.2011 в 15:40-
-
25.08.2011 в 19:10Большое спасибо за главу.
Насчёт данного конкретного Обливиэйта. Можно же промотреть память Остролиста о событии на кладбище, раз уж он Омутом начал у Вас работать. И заклинание узнать, заодно уж. А то и у Вас получится как у Ро - на следующий день забываются все навыки, знания и достижения дня предыдущего. Исключительно "стюжетной интриги для"
Кстати, а куда Тис-то куда делся после Финального боя? Наверняка у Тома в заднем кармашке заначен. Гарри его отдать! как трофей по праву победителя!
С уважением, Владимир Симонов
-
-
25.08.2011 в 20:42ВС
-
-
25.08.2011 в 21:01Может я что-то не так написала, но вроде у меня нет такого, что Белла знает подробно, как и где искать лорда. Призрак Вольдеморта весьма туманно говорит Питеру о том, что передай Белле: пусть идет в те места, "о которых он ей рассказывал". И всё. К тому же, Хвост ничего Белле не передал, а сбежал и спрятался в крысиную шкурку.
О заклинании Гарри непременно спросит. Но, честно говоря, у меня-то, как у автора, задача раскрыть читателям то, что осталось закопанным между строк. Поэтому про такие очевидности как-то забываешь. То есть это не Гарька виноват, а автор. Спасибо, что напомнили.
И да, Тис надо как-нибудь поискать. Поищем.
-
-
25.08.2011 в 21:38На Хогнете глушь, а тут уже 2 главы. Как же бедным читателям прознать об обновлениях?
Irashik
-
-
26.08.2011 в 01:06Поправлю, не "уже" две главы, а "всего лишь" две главы, и вот это уже чуть печально для тех, для кого "Два рояля" являются редким лучиком света в темном сумраке жизни... *грустно шаркаить ножкой в сторонке* А Русалку не ругайте, она хорошая, это читателям надо больше интересоваться автором)
Silver Horse, которому надоело унылое лето и который просит проды вместе со всеми)