Гермионе и всем, кто любит эту замечательную девочку, маленький подарок от Русалки.
читать дальшеВ последний день лета мы с Вредителем, Ассиди и Злой Елкой отправились в Сестрорецк. Просто так, погулять. Я решила взять с собой Гарьку и Гермиону. Сунулась в куклошкаф, а там сюрприз: их, то есть Поттеров, трое уже...
Я им:
- Как так?
Они только головами покачали.
- У нас тут гет, вообще-то! Знакомься: Лили Поттер младшая.
1
Словом, поздно было читать мораль, пришлось взять всех троих.
Приехали. Вышли к реке Сестре. Побродили по парку, осмотрели один памятник - с гномами (к сожалению, фото отсутствует), потом подошли к памятнику Зощенко. Вот тут, собственно, и началась наша куклоистория, потому что Гермиона увидела вывеску под крышей одного здания. И не просто увидела, а прочитала слово по-русски.
2
Сначала я хотела всего лишь составить небольшой фотоотчет, но в результате сочинился текст на несколько страниц. Поэтому здесь просто фотографии с небольшими пояснениями, а сам фик ниже.
3
Гарри с дочкой обсуждают ситуацию: как вытаскивать Гермиону из библиотеки?
4
- Надо поговорить, дорогая!
- Слушаю.
5
"Деловой" разговор с Гермионой. Гарька старательно изображает на лице невинную легкомысленность, выражение лица Гермионы лучше не видеть.
6
Поттеры катают дочку на лошадке, и Лили немного страшно.
7
Гарька и сам не прочь немного прокатиться.
8
Ребенок наблюдает за родителями и размышляет.
9
Гарька хитро улыбается, явно что-то такое задумал.
10
Ладно, пусть целуются. Не будем подглядывать.
А теперь, собственно, сам тыквенный пирог. На этот раз семейный.
Название: Под литерой «L»
Тип: гет
Рейтинг: RG-13
Жанр: флафф, немного юмора, а в целом, ничего серьезного.
Персонажи: Лили Поттер младшая, Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер
Пейринг: ГП/ГГ
Саммари: Все счастливые семьи похожи друг на друга? Возможно. Но, тем не менее, Лили считает, что её родители - совершенно особенные.
Родителей не выбирают.
Услышав однажды эти слова, Лили задумалась. Как это понимать?
Вот есть она, Лили Поттер, есть её мама – Гермиона, и папа – Гарри. Разве могло быть иначе? Разве другие люди, какие-нибудь мистер и миссис Браун, могли сделаться её родителями? Нет, не возможно. Даже волшебным образом не возможно. Это, вероятно, была бы уже не Лили, а какая-то другая девочка, которую, если честно, было немножко жаль.
Ей-то повезло, как никому. Когда-нибудь Лили вырастет, и станет такой же храброй, как папа, и очень-очень красивой. Почти как мама. А голова у неё уже соображает как надо.
Ещё бы! Ведь, кроме родителей, её воспитывают и бабушка, и дедушка, и крёстная, и Кричер, и даже дядя Рон иногда. Сама Лили воспитывает Мерлина – карликового пушистика (Живоглот всякое воспитание игнорирует). Ни братика, ни сестрички пока нет, и это огорчительно. Правда папа всякий раз заверяет, что они с мамой над этим работают, но результатов что-то не заметно. Плохо, наверное, стараются.
Лили уже большая: скоро и пальцев на руке не хватит, чтобы посчитать прожитые годы. Впрочем, это не так уж важно. Всего-то несколько дней - и она пойдет в школу, а там научат считать по-настоящему, без помощи пальцев.
А пока они путешествовали. Сначала с мамой - к морю. Хотелось бы, конечно, вместе с папой, но у него приключилась неотложная командировка в Россию. Туда съезжались разные министры и президенты со всего мира, а целый отряд авроров (и папа в их числе), должен был всех охранять. Авроры туда приехали заранее, проверили всё-всё-всё, и даже три раза.
Так что у папы выдалась пара относительно свободных деньков, и мама, узнав об этом, немедленно заказала портал. Лили даже название города запомнила: Санкт-Петербург. Потому что память у неё – дай Мерлин каждому!
Разговаривая с отцом по телефону, мама уверяла, что хочет посмотреть город. Но на самом-то деле – кто бы сомневался, только не Лили! – поездка затевалась исключительно ради папы. В самом Петербурге они почти и не были: остановились в уютной пригородной гостинице, а утром, едва позавтракав, отправились в парк.
Сначала всё шло замечательно, можно сказать – превосходно! Родители не особо отвлекались на посторонние разговоры, а вместе с ребёнком пускали мыльные пузыри, уплетали мороженое, крошили булку и скармливали её уткам.
Проблемы начались, когда на одной из городских улочек обнаружился странный памятник. Небольшой, совсем небольшой, но необычный: такая толстенная книга - раскрытая и стоящая на подставке - а вокруг неё суетятся маленькие, чем-то похожие на домовиков, человечки.
Мама очнулась первой.
- Ой! Гарри, смотри, это же... Это эльфы, Гарри!
Папа был настроен далеко не так восторженно.
- Ты уверена? Гермиона, дорогая, эльфы не носят одежду.
- Обычно не носят, это правда, – далее мама продолжала предельно рассудительно. – Но если это не обычные, а свободные эльфы...
Лили почувствовала, как дрогнула папина рука на последних словах. Но её папа не из тех, кто сдаётся.
- Это всего лишь бронзовый монумент, сооруженный обычными людьми. Не волшебниками, - подчеркнул он. – Думаешь, им было известно об эльфах?
- Думаю – да. Почему вдруг нет? Общеизвестный факт, что многие волшебные реалии вошли в маггловские сказки и легенды. Взять, например, Золушку... или Белосне...
Речь, начатая воспитательным тоном, внезапно оборвалась на полуслове.
- Возможно, Гарри, ты и прав, - начала мама уже не столь твёрдо, как минуту назад. – Возможно, это просто гномы... Не совсем обычные, конечно... В смысле, не огородные... Хорошо бы всё проверить!
- Да хорошо бы... – нехотя поддакнул папа. – Но надеюсь, это не срочно? – уточнил он с надеждой.
Глядя на нас – опечаленных и грустных – мама заверила, что спешить, определенно, некуда. До первого сентября время есть, в крайнем случае, они могут немного задержаться, и нет ничего невозможного для человека с инте... интеллектом, и прочее, и прочее.
Папа молча кивал головой, но на месте не стоял, а, крепко ухватив за руку Лили, двигался вперед, стараясь увести размечтавшуюся маму подальше от злополучного памятника.
- Надо покопаться в местных архивах, - рассуждала мама уже, наверное, сама с собой. – Посмотреть историю создания монумента, уточнить детали... И если вдруг окажется, что это не гномы, а эльфы... Свободные эльфы! – подчеркнула она упоенно. – Ты только представь, Гарри: целая община свободных э-эээ...
Она опять осеклась на полуслове, потому как дорожка уперлась в очередной памятник (так, ерунда: какой-то дядя, сидящий на скамейке). За ним белело одноэтажное здание. Очень, кстати, опрятное, ухоженное, с внушительной, но аккуратной вывеской под самой крышей. Вот эта вывеска, надо думать, и поразила мамино воображение.
- Кажется, нам повезло, - произнесла она с видимым удовольствием. – Гарри, Лили! Вы не будете возражать, если оставлю вас на минуточку? Нужно срисовать расписание работы. Я быстро.
Мы бы и хотели что-нибудь возразить, и громко, но не успели: мамы рядом уже не было, она стремительно от нас отдалялась.
Подняв глаза на вывеску и разглядев незнакомые буквы, папа нахмурился ещё больше.
- Похоже, Рон оказался прав, и сто моих галеонов скоро отправятся в его карман, - забурчал он себе под нос, верно думая, что его никто не слышит. - Гермиона не оставит эльфов в покое. Никогда, чёрт возьми!
Папа показался Лили таким удрученным, что на какое-то, пусть и самое мимолетное мгновенье захотелось, чтобы все эльфы волшебным образом исчезли. Она даже испугалась своих нечаянных мыслей: всё-таки домовики хорошие.
Лучше о чём-нибудь другом думать. Например, о конфетах, мороженом, о буквах и цифрах.
Лили не умела пока считать до ста, но знала, что это много. Особенно в галеонах. На один галеон можно купить хорошую такую горку шоколадных лягушек, а на сто галеонов, наверное, можно купить целых пять таких горок... Или даже два раза по пять!
Она покосилась на свою ладошку, пересчитала пальцы. Нет, два раза по пять – это слишком много. Не для Лили, конечно, а для бабушки Джейн. Такая у Лили строгая бабушка: когда речь заходит о сладостях, то всё, что больше одного – лишнее и, более того, вредное. От этого у непослушных девочек портятся зубы. А то и вовсе выпадают.
- Бабушка всё равно не разрешит, - сказала Лили, чтобы успокоить папу, да и себя тоже.
- Ты о чём, малыш?
- О сладком.
- О чём?
Право, иногда взрослые бывают такими непонятливыми! Даже когда сидят рядом с тобой на корточках и смотрят в глаза.
- О сладостях, которые можно купить на сто галеонов, - не торопясь пояснила Лили. – Пап, а сто галеонов – это много?
- Ну-у... Если превратить в шоколад, то... Полагаю, нашу дорогую бабушку, миссис Грейнджер, это здорово расстроит.
Вот так всегда! Ребёнок спрашивает о галеонах, а ему в сотый раз – про бабушку. Скучно уже!
Но Лили, слава богу, умом пошла в маму. Мало-помалу, пока болтали о том, о сём, в её голове составился план, и она с гордостью выдала.
- Тогда не стоит переживать, пап! Мы даем дяде Рону деньги, а он покупает нам конфеты. Много!
а дядю Рона можно было ручаться, как за себя. Не было ещё случая, чтобы в его безразмерных (наверняка, заколдованных) карманах не нашлось угощения для крошки Лили. Прямо под строгим взглядом бабушки, нисколечко не робея, он высыпал на стол всё, чем только могло похвастаться «Сладкое Королевство». В отличие от папы.
Папа против бабушки никогда не шёл и не пойдёт. Говорит, что не хочет её расстраивать или, сохрани Мерлин, ссориться, и более того, во многом с ней согласен. Но однажды, вылавливая в ворохе разноцветных фантиков ускакавшую шоколадную лягушку, он намекнул дяде Рону, что быть родственником миссис Грейнджер - тот ещё труд. Это воскресному гостю всё сходит с рук, а родного зятя здесь муштруют не хуже, чем в школе авроров. Делают из молодого папаши образцово-показательного отца и, страшно сказать, педагога.
Бабушка это, понятное дело, не слышала: её не было в гостиной в тот момент. А Лили слышала, но старательно делала вид, что занята исключительно конфетами.
Реакция дяди Рона на папины сетования показалась ей странной. Разумеется, он посочувствовал, похлопал друга по плечу и даже выдал своё непреложное: «Держись, сынок!», но в целом как-то... Вздохнул чересчур облегченно, будто рад был, что разбираться с бабушкой предстоит не ему.
В глубине души Лили надеялась, что её папа никогда не станет образцовым отцом. Хватит ей образцово-показательной бабушки. Но иногда, как, к примеру, сейчас, от него хотелось большего. Понимания, например, поддержки. А то смотрит недоверчиво, будто сомневается в своей дочери и действенности её плана. Это плохо. Надо исправлять.
- Ну что, пап, по рукам?
Поплевав на ладошку (как говорит дедушка, для верности), Лили протянула руку отцу. Тот, наконец-то улыбнувшись, как положено – понимающе и до ушей - скрепил сделку звонким хлопком. Но потом вновь сдвинул брови и покосился на злосчастную вывеску.
- Да, малыш, наша мама... - задумавшись о чем-то своём, он не закончил фразу, но тут же воскликнул: - Да Мерлин с ними, с эль... Тьфу, с гномами! Но когда Гермиона успела выучить язык?! Вчера вечером и сегодня ночью – можешь мне поверить! – ей было не до книг. А позавчера, болтая по телефону, смеялась, что не знает ни слова по-русски! У тебя есть какие-нибудь соображения, малыш?
Когда взрослые с ней по-взрослому, Лили готова делать людям добро.
А соображения, кое-какие, у неё были. Как только напомнили про книги, тут же всё и прояснилось.
- Дедушка говорит, что есть такое слово... Одно, - уточнила Лили с полагающейся серьёзному разговору основательностью. - Мама может прочитать его на всех языках мира. Даже и на китайском!
- Под литерой «L»?
- Очевидно, - протянула Лили в тон отцу, неторопливо кивнув для важности.
- Знаем мы это универсальное слово, - проворчал он со вздохом.
- Почему универсальное? Универсам, пап – это такой магазин...
Иногда Лили удавалось быть такой же рассудительной, как мама. Только у папы имелось своё мнение.
- Универсальное – потому что эта штука заменяет ей всё. И еду, и прогулку, и даже сон. Вернее, ей так кажется. Временами... Хм-ммм... – он опять вздохнул и, кинув мстительный взгляд на вывеску, заговорил уже по-деловому. – Знаешь, малыш, маму надо спасать. И немедленно.
Вот тысячу шоколадных лягушек! – дедушка прав. Что за родители?! Им лишь бы кого-нибудь спасать! А если вдруг все вокруг живы-здоровы, они спасают друг друга. Запросто, на раз-два. Мама папу - от неприятностей, а папа маму – от работы и переутомления. Чем, кстати, гордятся... Одно слово – Поттеры.
А утром, между прочим, и мама, и папа - в один голос - обещали Лили покатать её на лошадке. Только где оно, обещанное? Нет, здесь надо действовать решительно: напоминать, настаивать, требовать, в конце концов.
Забравшись на ближайший пенёк, чтобы быть как можно выше и заметнее, Лили начала не капризно, и даже не слишком громко, но вполне твёрдо.
- Я тут видела уже лошадку, пап.
- Лошадку? Какую лошадку?
Не знала бы Лили отца, как свои пять пальцев, могла бы подумать, что он впервые слышит это слово.
Рассеянный такой, ага! Забыл всё, и шрам чешет. Ничего, напомним.
- Кто-то обещал показать ребёнку живую лошадь. И не только показать!
- Ну, да, обещал...
Повинился он, надо думать, скрепя сердце, исключительно под её, Лили, давлением. И она уже набрала в грудь воздуха, чтобы наступать дальше, но папа вдруг убрал со лба ладонь, его глаза оживились и наполнились вдохновением.
- Слушай, малыш, а ведь это - мысль! Какая там, говоришь, лошадь была? Большая? С крыльями?
- Не-а, - Лили мотнула головой. - Маленькая и без крыльев. Пони называется.
- Жаль. Пони маму не впечатлит, - папина рука опять потянулась к шраму. - Поэтому не будем уточнять... породу... Всё, жди меня здесь и ни шагу в сторону. По рукам?
- По рукам...
Лили ответила машинально, не совсем понимая, что задумал отец.
А папа, шлёпнув по её ладошке и хитро подмигнув, направился к маме, топтавшейся возле парадного входа. Она уже не смотрела на дверную табличку с расписанием работы, но крышечка её мобильного телефона была открыта, и маленькое светящееся окошечко, сдавалось, съедало всё её внимание.
- Гермиона...
Это папа подошёл к маме.
- Слушаю... Ой, Гарри!
Мгновенно забыв про мобильник, мама счастливо улыбнулась.
Пока всё шло своим чередом. Лили подобралась ближе (всего-то несколько шагов, и не в сторону, а навстречу).
Наблюдать за родителями - особое удовольствие. Они не такие, как все. Как дядя Рон, например. Вот что бы сказал он в подобном случае? Да что-нибудь вроде: «Друзья, мы сбились с курса! Но всё поправимо. Доверьте себя Рональду Уизли, и не будет вам проблем в этом мире...»
А для папы главное – предложить что-нибудь интересное и дать человеку свободу выбора. Он всем её даёт.
«Всем, кроме себя», - однажды папа задержался на работе больше, чем на сутки, вот у мамы и сорвалось с языка. Лили запомнила.
Сейчас, конечно, не тот случай. Сегодня папа просто шутил.
- Мы тут заметили одну лошадь... - он обрисовал рукой неопределенных размеров окружность, и, видимо решив, что намек ясен, с вызовом уставился на маму.
Та слегка улыбнулась, но промолчала.
- Большую лошадь, - ехидно уточнил папа.
Мама улыбалась, но подавать голос не спешила.
- Очень большую лошадь, с хвостом и крыльями! – папа, похоже, пустился во все тяжкие.
Лили не понимала маму. Почему она медлит? Еле сдерживает смех, но молчит.
- В общем, так, дорогая, - папа вдруг убрал с лица напускную беспечность. – Если стараниями чьей-то неуёмной фантазии мохнатый пони превратится в огромного дракона, хуже будет всем. Тебе не кажется, что это не слишком разумно? Мы-то с дочкой не боимся ни высоты, ни драконов, но за тебя будем переживать. Может, тебе и вправду стоит заняться архивами? Вот прямо щас! Это ведь на пару часов, не больше?
Папин тон недвусмысленно намекал, что таймер уже включён, и время пошло.
А мама, конечно же, рассмеялась.
- Нет, нет, Гарри! Эльфы подождут. Ну, где же ваш мохнатый дракон?
Папа расцвел победной улыбкой.
- Давай руку, Гермиона. Идем!
***
Они взялись за руки, и Лили, как обычно, охватило странное, беспричинное ощущение надёжности. Но она твердо знала, что её восприятие – самое правильное, и это ей даже понимать не нужно было. Достаточно было просто верить, и эта уверенность жила в ней столько же, сколько она себя помнила.
Дедушка как-то обмолвился, что когда Гарри и Гермиона подходили к детской кроватке и брались за руки, его внучка переставала плакать. И это похоже на правду. Лили же чувствует: ничего не может случиться ужасного ни с ней, ни с мамой, пока папа сжимает мамину руку в своей.
Взрослые думают, что это из-за войны. Им, конечно, виднее, но всё равно странно. Война ведь весной закончилась, а Лили появилась лишь осенью.
Мамины коленки притягивают папины руки, как магнит железо. А мама, в свою очередь, не может пройти мимо его вихрастой головы, обязательно проведет ладонью по макушке. Почему так? Лили спросила однажды.
Мама ответила коротко: «Потому что лохматая она», но улыбалась при этом столь загадочно, что у Лили немедленно зародился новый вопрос.
Если бы всё было наоборот? Допустим, папина макушка была бы гладкой, как коленка, а мамины колени, напротив, были бы мохнатыми, как лапы Живоглота.
Бабушку спрашивать не стоило. И без того ясно, что у послушных девочек шерсть на коленках не растёт.
Папа ответил не сразу. Сначала потрогал шевелюру (наверное, проверял, всё ли на месте), потом шрам почесал, и лишь потом сказал:
- Лили, милая, ну зачем нам кошмары на ночь?
А вот дедушка заверил, что ничего бы не изменилось. В смысле, глобально. Возможно, её родители вели бы себя как-то иначе, но всё равно были бы вместе. Потому что у них любовь - такая чудесная штука под литерой «L», и лысые макушки ей не помеха.
Лили и крестной этот вопрос задавала.
Так вот крестная ничего ужасного в мохнатых коленях не нашла. Она даже предложила Лили провести эксперимент: выпить на ночь отвар лирного корня и подумать о чем-нибудь нетрадиционном. Если как следует постараться, можно отрастить не только волосы, но даже и хвостик. А если ничего не понравится, нужно ещё раз выпить чудодейственный отвар, загадать желание, и к вечеру всё исчезнет.
Для волшебников это самое обычное дело, а Лили ведь волшебница. Так что пора.
А лирный корень – вот совпадение! - тоже под литерой «L».