СЮРприз*
Это тоже тебе на день рождения. Подарок. Только отбетить не успели.
Глава 77. Эхо свершившихся событий
Вместе с первым ударом сердца в ушах зазвучала песня феникса. Внезапно и резко заболела голова, но, стремясь досконально вспомнить всё, что случилось три года назад на кладбище, Гарри не обращал внимания ни на что.
читать дальшеПесня феникса помогала. Он видел себя и Волан-де-морта в сотканном из паутины куполе, золотой луч, соединяющий две волшебные палочки, дрожащую бусину света, медленно вливающуюся в палочку врага...
...и серое нечто, сотканное из плотного дыма - тень Седрика. Потом из палочки вылез призрак старика, когда-то служившего в доме Реддлов, за ним – пропавшая в Албании Берта, и, наконец, тень женщины с ясным лицом и добрыми глазами – мама. Теперь всё точно, теперь ошибка исключена!
- Его там не было!
- Кого?
Гарри не разобрал, кому принадлежал донесшийся до него голос.
- Его там не было! – с силой повторил он, не замечая, как переходит на крик.
- Кого его?
- Волан... – прикусив язык, Гарри вскрикнул от боли. - Реддла! Тени Реддла там не было!
- Где?
- На кладбище!
- Когда?
- Три года назад!
- Что?
- Приори Инкантатем!
Гарри отвечал на автомате, не разбирая голосов и не задумываясь, от кого доносятся вопросы. Мысленно он находился в прошлом, и звуки доносились до него как будто издали.
На мгновенье стало тихо. Гарри огляделся: хогвартская четверка - в полном составе - взирала на него с полотна. Скользнув взглядом по оторопевшей Гермионе, он перевел дыхание и, кое-как успокоившись, выдал отрывочно и путано:
- На кладбище. Три года назад. Когда Темный Лорд вернулся. Приори Инкантатем!
- Вам знакомо это редчайшее явление? – изумился Салазар.
- Да, – просипел Гарри. - У нас с Реддлом палочки с одинаковой сердцевиной – пером феникса. Были тогда. Мы дрались и... наши палочки соединились. Он не ожидал. Мне удалось загнать бусину в его палочку и тогда случилось это. Из его палочки появились жертвы: Седрик, старик, Берта...
У Гарри от волнения пересохло в горле, и поэтому слова, насилу соединенные в короткие фразы, сопровождались нездоровым хрипом. Он замолк на время, чувствуя, что голос больше не слушается.
- Агуаменти! – Гермиона протянула наполненный водой стакан. Гарри выпил залпом.
- А потом должна была появиться тень Тома Реддла, - ни то спросил, ни то подтвердил Салазар.
- Ну да! – воскликнул Гарри. – Он ведь тоже стал жертвой собственной палочки! Но его там не было. Появились мама и отец... Дамблдор сказал, что могли бы появиться другие жертвы этой палочки, но я уже не мог удерживать связь. Но Тома там точно не было, и хорошо! Он бы ни за что не позволил родителям помочь мне бежать.
Его слова встретили молчанием. Спустя минуту или две Гарри начал волноваться, решив про себя, что наверняка напутал с логикой. Возможно, в палочке Волан-де-Морта ничего не осталось, потому что заклятие было направлено на младенца? Темный Лорд ведь не собирался убивать сам себя! Гарри уже хотел задать соответствующий вопрос, но Гермиона его опередила.
- Почему «Авада Кедавра» оставляет после себя такой странный след в волшебной палочке?
- Потому что забирает из тела жизнь. Одномоментно и навсегда. Эхо уже случившихся событий, тёмная магия.
Салазар говорил размеренно и спокойно, словно хотел объяснить ребенку то, что он ещё не в состоянии осознать в полной мере, но о чем должен иметь хотя бы минимальное понятие.
- Так значит я прав?! – обрадовался Гарри, услышав про «эхо» и «уже». – Тень Реддла, погибшего от собственной «Авады» должна была остаться в его палочке?
- Несомненно, - с легким высокомерием сказал Салазар. – Вопрос в другом: кто достал эту тень из палочки? Там был ещё кто-то, кроме младенца?
- Хвост! – выпалил Гарри. – Там был Хвост! Он-то и принёс палочку хозяину.
Увидев непонимание в глазах чародеев – конечно же, они ведь не знают школьную кличку Питера – Гарри поспешил пояснить.
- Питер Петтигрю, Слуга Темного Лорда. Он предал моих родителей, он проводил Реддла к самому дому! Дом был под заклятием Доверия, а Питер был Хранителем.
Гарри боялся, что сейчас придётся растолковывать, как действует заклятие Доверия, но объяснять ничего не пришлось. Салазар и Годрик кивнули, по всей видимости, понимая, о чём идёт речь. Однако следующий вопрос Салазара поставил Гарри в тупик.
- У этого Питера тоже имелась в наличии волшебная палочка с пером феникса?
- Причём того же самого феникса? – прибавил Годрик.
- Нет, - ответил Гарри, на ходу соображая, что же могло заставить Питера заинтересоваться палочкой Волан-де-Морта всерьёз. – Он наверняка применил «Приори Инкантатем» к палочке Реддла, которую... подобрал во дворе. Надо же было ему узнать, что произошло? Отчего дом развалился и вообще... Куда хозяин исчез?
- И вы полагаете, что это возможно?! – похоже, Салазар опять насмехался: его голос звучал язвительно.
- А разве нет?
Гарри посмотрел на Салазара – тот продолжал загадочно улыбаться - затем повернулся к Гермионе, но по её растерянному лицу понял, что и она не знает точного ответа. Не удивительно: им ни разу не приходилось проверять чью-либо палочку после «Авады Кедавры».
Но ведь «Великий Артефакт» что-то свистел по этому поводу? И весьма убедительно!
- А не следует верить на слово, да ещё кому ни попадя! – мгновенно раздалось из кармана. – Доверяй, но проверяй – вот первое правило благородного человека.
Мысленно пообещав шутнику согнуть его в дугу (и скоро!), Гарри вытянул из кармана палочку с пером феникса.
- Друзья и возлюбленные! – Годрик сделал рукой широкий жест, одаривая всех улыбкой. – Не иначе, как юноша собирается показать нам образцовое волшебство?
- Посмотрим, посмотрим... – проговорил Салазар, степенно складывая руки на груди.
- Вы ошибаетесь, милорд! И вы, сэр, - Гарри незамысловато поклонился в сторону основателей. – Я всего лишь хочу поговорить со своей волшебной палочкой.
С портрета не раздалось ни звука в ответ: видимо такого никто не ожидал. Гарри, чувствуя себя неловко, больше не смотрел на полотно, сосредоточив мысли на своей волшебной палочке. Благородная палочка с пером феникса, дважды спасшая ему жизнь! Если ей нельзя верить, то кому верить можно?
- Расскажи всё, что видел? – умоляюще попросил Гарри.
- Волшебные палочки не могут видеть, - ответил явно польщенный вниманием к себе Остролист. – Волшебные палочки чувствуют.
- Ну, хорошо! – быстро согласился Гарри. – Расскажи всё, что знаешь. Тебя ведь наверняка сделали на заказ? И наверняка по распоряжению Дамблдора?
Гарри уже нисколько не сомневался в сказанном: слишком многое в его судьбе было связано с двумя перьями из хвоста Фоукса. Почему же Оливандер утверждал, что феникс отдаёт только одно перо?
- Обычно так и есть, - отозвался Остролист, видимо услышав мысль хозяина. – Но Дамблдору как-то удалось уговорить своего Фоукса, и он пожертвовал ему второе перо.
Гарри не терпелось уточнить, с какого момента палочка помнит себя, но расспрашивать не пришлось: Остролист заговорил об этом сам.
- Я осознал себя, как волшебную палочку, находясь в руках Оливандера. Мастер вдохнул в меня жизнь, а потом долго говорил со мной. Он сомневался, что мне будет уютно в оболочке из Остролиста.
- Почему сомневался?
- Слишком необычное сочетание. Феникс - символ вечной жизни, а падуб – это всего лишь кустарник. Конечно, необычайно стойкий, выдерживающий любые ветра и морозы, но жизнь его коротка. Я вырос на кусте с шипами*, в живой изгороди, и знал, что меня ждёт, - произнёс Остролист с гордостью, словно испугавшись, что успел разочаровать своего хозяина. – Я бы так и ответил мастеру, в смысле, что буду защитником. Но говорить ещё не умел тогда.
- Заказчик явился? – Гарри поторопил палочку, испугавшись, что будет много несущественных подробностей.
- Конечно. И скоро: мастер едва закончил меня полировать. Но тут я почувствовал неладное, - Остролист ни с того ни с сего перешёл на опасливый тон. – Этот человек повёл себя так, словно передумал забирать меня у мастера. Оливандер рассердился не на шутку, потому что не спал ночь, работая над срочным заказом, а тут вдруг такие сложности!
- И что дальше? – нетерпеливо потребовал Гарри.
- Заказчик заверил мастера, что всё в порядке, что он оплатит работу сполна. И попросил опробовать палочку, а заодно подобрать подходящий футляр не то для меня, не то для кого-то другого. А когда мастер отвлёкся, гость быстро спрятал меня во внутреннем кармане мантии.
- Как же так? Этот человек, - Гарри не хотел называть имя Дамблдора, хотя был уверен, что речь идет о нём, - он что, стянул тебя у Оливандера?
- Нет, - Остролист отвечал на удивление невозмутимо. - Не похитил, а подменил.
- Да Оливандер первым обнаружил бы подмену! - Гарри скептически хмыкнул. – Он помнит каждую сделанную им палочку.
- Не перебивай, пожалуйста, - попросил Остролист. – Я и сам не сразу сообразил, в чём тут фокус.
Гарри торопливо кивнул в знак согласия, а Остролист продолжил рассказ.
- В общем, заказчик расплатился сполна, как и обещал. Пока мастер пересчитывал галеоны, гость произвёл несколько несложных заклинаний со второй палочкой и остался весьма довольным. Потом он вернул палочку мастеру и покинул магазин вместе со мной.
- И они больше ничего не сказали друг другу? – поразился Гарри.
- Сказали, - сдержанно ответил Остролист. – Но об этом чуть позже.
Гарри хмуро кивнул, решив, однако, про себя, что помалкивать лучше. Он затеял разговор с собственной палочкой, так как подозревал, что в Годриковой Лощине не обошлось без её участия. Но при всём при том рассказ Остролиста казался чересчур странным.
- Этот человек был очень сильным волшебником. Я чувствовал это, хотя сам ощущал себя скорее наскоро отесанным болваном, нежели волшебной палочкой. Ничего ведь не умел! Боялся, что не справлюсь, подведу. Но когда волшебник достал меня из кармана, я почувствовал опытную руку, и страх прошёл. Знаешь, каким было первое выданное мною заклинание? – внезапно спросил Остролист.
- Экспеллиармус? – Гарри затаил дыхание.
- Угадал.
Глубокий вздох вырвался из груди непроизвольно. Гарри предположил «Экспеллиармус» не раздумывая, по наитию. Его коронное заклинание, которое получалось мастерски с первого раза! Отнятое оружие летело не куда-то в сторону, а прямо к нему! Понятно, ведь палочка уже знала порядок движений и вела руку за собой.
- И получилось? – почему-то спросил Гарри, хотя не сомневался в ответе. – Кого разоружил?
- В тот момент ещё не знал, - слегка смутившись, ответил Остролист. – Разве я тогда умел читать мысли? Но палочку противника волшебник поймал и спрятал у себя.
В голосе Остролиста чувствовалась какая-то особенная гордость. Гарри заподозрил, что, наверное, первое заклинание для волшебной палочки – это как первый полёт на метле, или первый снитч, или первый раз... Подумалось отнюдь не про поцелуй.
- Потом маг зажёг «Люмос», и я успел разглядеть кое-что. Немного, правда... Было темно, и откуда-то со стороны доносился детский плач. Но крик ребенка я и раньше слышал, - уточнил Остролист. - Напротив меня, прямо в воздухе, плавала голова человека. Крайне перепуганного, судя по всему. С него сползали маскировочные чары, а он, похоже, этого не замечал; не понимал даже, что происходит, и некоторое время – но недолго - тупо смотрел на мой светящийся кончик. А потом, словно спохватившись, схватил какую-то другую палочку, валявшуюся среди обломков, и, направив её на меня, выкрикнул Убийственное заклинание.
- Так сразу? – переспросил Гарри, отчего-то не поверив.
Хотя, чему удивляться? Свидетели Хвосту не нужны были ни в каком виде.
Остролист на вопрос отвечать не стал, но рассказ продолжал:
- Тот, кто держал меня, тоже не дремал и почти одновременно с противником приказал мне ещё один «Экспеллиармус». Но мне показалось, что я узнал своего собрата – второе перо Фоукса – ещё до того, как лучи встретились.
- Погоди! – остановил Гарри, потому что момент показался вдруг важным. – Ты почувствовал второе перо, когда вы уже столкнулись заклинаниями или раньше?
- Не разобрал, если честно. Всё произошло стремительно – куда быстрее, чем рассказываю - а я тогда был совсем... – Остролист замялся, - палочки говорят: неотёсанный. Но не помню, чтобы я чувствовал тисовую палочку до того, как её взяли в руки.
- А что с другими палочками?
- Магию прочих палочек я воспринимаю иначе, а вот второе перо Фоукса ощущаю, как продолжение себя, особенно тогда, когда Тис творит сильное волшебство. Но сейчас Тёмный Лорд редко берёт в руки свою тисовую палочку, - как будто немного виновато сказал Остролист.
- Переживём, - успокоил Гарри. – Продолжай!
- Ты же в курсе того, как это бывает. Тогда было примерно также... А знаешь, - тон Остролиста оживился, - это я подсказал тебе, что нельзя позволять связи разорваться. Помнишь? Там, на кладбище.
- Я услышал, - шепнул Гарри, бережно проведя пальцами по поверхности дерева.
- Тот человек страшно перепугался, уже плохо соображал, что к чему. Он даже не знал, с кем сражается, его паника передавалась мне через луч света. Если бы он мог, он бы тотчас разорвал связь, но в самом начале сделать ничего нельзя: руки словно прирастают к дереву. К тому же тот, в чьих руках находился твой верный друг, полностью контролировал ситуацию. В какой-то момент я перестал понимать, отчего он медлит? Но верно хотел, чтобы палочка в руках противника хорошо разогрелась.
В принципе, всё закончилось очень быстро, - продолжал Остролист. - Мы взлетели и переместились куда-то наверх, ребёнок теперь кричал совсем близко от нас. Волшебник, не обращая внимания на орущего малыша, влил каплю света в тисовую палочку, и разорвал связь, как только горящая тень Волан-де-Морта выбралась наружу.
Вот тогда-то у нашего противника основательно поехала крыша! Паники и страха в нём было столько, что даже особых навыков в чтении мыслей не требовалось. Но я уже не мог разобрать, кого он страшится больше: того невидимку, который держит меня в руках или призрака, вытянутого из палочки? Пока фантом озирался по сторонам и соображал, что к чему, человек с тисовой палочкой успел где-то затаиться. Впрочем, сам призрак чувствовал себя немногим лучше. Паниковал меньше, но исходившего от него отчаяния хватило бы на семерых.
Шрам обожгло резко и неожиданно, словно кто-то полосонул горячим железом по старой ране. Гарри ойкнул и приложил ладонь ко лбу. Такой острой боли он не чувствовал даже тогда, когда медитировал на Тёмного Лорда. Неужели от слов Остролиста? Этот... фантом всё понимает?!
Гарри поймал себя на мысли, что впервые осознаёт свою связь с врагом не как нечто абстрактное, неподдающееся визуальному описанию. Теперь он видел внутри себя вполне конкретного паразита с внешностью и характером Волан-де-Морта, изогнувшегося некой особенной буквой, как раз по форме шрама.
Паразит явно паниковал. Гарри было неприятно ощущать в себе чужой страх, смятение и отчаяние. И такое с ним уже было однажды... Да, на пятом курсе! Резкие перепады настроения, какая-то необъяснимая злость, никак не связанная с ним самим. А он, дурак, ломал голову, пытаясь сообразить почему даже мимолётная встреча со взглядом Дамблдора будит в нём худшие, почти звериные инстинкты: рвать, кусать, драть? Правда, сейчас Гарри и ни на то был способен.
Боль в шраме вдруг стала невыносимой. Лоб жгло со страшной силой, и в какой-то момент Гарри испугался, что не сможет контролировать ситуацию. Усилием воли он мог бы поставить паразита на место, но неожиданно для себя передумал.
Напротив, он решил дать ему свободу, на время предоставить свой разум в его распоряжение. Как тогда, в Годриковой Лощине, когда Волан-де-Морт и сидящий в шраме фантом овладели его сознанием и, возможно сами того не желая, поведали о событиях шестнадцатилетней давности. Что ж, пришло время досмотреть хронику.
Опасаясь спугнуть тень Волан-де-Морта с нужной волны, Гарри не рискнул тратить время на объяснения. Знаком показав Гермионе, что всё расскажет после, он лег на пол там же, где стоял, закрыл глаза, затем осторожно начал освобождать сознание от себя самого. И оно сработало: память фантома перенесла Гарри в прошлое.
Призрак Волан-де-Морта – куда больше похожий на человека, чем нынешний Лорд - стоит посреди полуразрушенной комнаты на пыльном, заваленном битым кирпичом полу. Стену снесло, и ничего не мешает ветру наполнять дом звуками с улицы. Ветки деревьев тяжело рассекают холодный влажный воздух...
Плач ребенка перекрывает шум деревьев. Мальчишка жив?! Как?! Не понимаю... Странно, что до сих пор никого нет? Неужели маглы ничего не слышат? Верно, думают, что кто-то взорвал петарду. Пошлые простецы!
В потолке зияет дыра. Редкие, но крупные капли дождя падают сквозь образовавшуюся прореху, сбивая к полу наполняющую воздух пыль. Быстро всё случилось, ещё и пыль осесть не успела, а он уже мё...
Боже, этого не может быть! Он не может умереть, потому что он не может умереть никогда. Он выше смерти, он, как и прежде скользит над землёй, переполненный ощущением силы... Почему он вдруг взлетел? Без палочки?! Словно призрак?.. Значит, он действительно мё...
Спокойно. Всё под контролем. Бессмертие – цель, а он привык добиваться, чего хочет. Сме... - назовём это проще: конец одной жизни – ни есть конец всего. Пара заклинаний всё поправят. Но не в этом месте: здесь нет духа Тёмного Лорда.
Ребёнок орёт, как резаный. Непереносимо. Полжизни за... Не стоит: сопляк сам заткнётся.
Что же такого особенного в этом мелком паршивце? Почему мальчишка жив? Почему от Тёмного Лорда остался лишь жалкий призрак? В последнем сомнений нет: смотрю на свои руки, и в неровном свете пальцев вижу пляшущие в воздухе пылинки.
Мои люди должны прийти в этот дом. Я ведь ясно сказал, что иду к Поттерам. Нужно подождать, найти укромный угол и затаиться: призраки слишком заметны, а маглы могут нагрянуть сюда с минуты на минуту. Хотя... Пресловутый «Фиделиус» жив, если рёв мальчишки до сих пор никто не слышит.
Стоп! Кто это? Здесь, за шкафом, сам не свой от страха. Хвост? Ему было приказано ждать подальше от дома, чтобы не было лишнего шума. Неважно. Потом разберёмся. Сейчас явление Хвоста только на руку.
- Это ты, Хвост? Отвечай Повелителю!
- М-мой Л-лорд...
- Мой Лорд!
Хвост. Возможно, видел мёртвое тело, распадающееся на элементы. Конечно, видел: шерсть на загривке до сих пор стоит дыбом от ужаса. Жалость какая! Дезимиллюционное заклинание с него уже сползло, но моя палочка при нём. Надо же, догадался подобрать.
- Твой Лорд не умер, Хвост! Слушайся меня, я подскажу, что делать.
Крыс трясётся, как осиновый лист. Слабак. Лучше иметь дело с Беллой.
- Передашь тисовую палочку миссис Лестрейндж. Скажешь: она найдёт Тёмного Лорда в тех местах, о которых он ей рассказывал. Понятно?
- П-понятно...
- Тогда вперёд! Нет, стой! Я не доверяю тебе, - кому вообще можно доверять, кроме себя? Этому гнусному предателю? Ха!
- М-мой Л-лорд...
Того и гляди, зубы повылетают: так часто стучат. Будем считать, что от холода.
- Я вселюсь в тебя. Буду контролировать.
Хорошая мысль! Пусть я бледная тень Волан-де-Морта, но я хочу жить не меньше ммм... оригинала. Почему я только сейчас подумал о себе? Не об улетевшем в Албанские леса духе, а о себе. Ха! Впервые я разделил его и себя. Но даже будучи бестелесным призраком, я остаюсь Волан-де-Мортом.
Я – непревзойденный волшебник, и я ещё раз докажу это. Есть руна, непосредственно связанная с тисовым деревом, а я ещё полон магии. Руна соберёт в себе силу мира и сохранит мне жизнь.
- Что ты пятишься от меня, Хвост? Да, будет больно. Но потерпишь.
Крысёныш вытаращился на меня так, будто я его убивать собираюсь.
- Шрамы украшают мужчину, герой!
Куда же ты, Хвостик? Ну, ещё шажок, ну два шажка... А дальше – глухая стена, и ты припёрт к этой стене. Я бы сказал намертво, если бы ты не был нужен мне живым.
Резкий хлопок разрывает воздух. Трансгрессия? Как?! Как эта гнида смеет идти против моей воли?!
- Остановись, ублюдок!
Кидаюсь туда, где раньше была стена. Поздно. В свете фонаря, уже у самой калитки, мелькнул темный силуэт «отважного» гриффиндорца. Трус... Но шустро перебирает лапками.
- Я достану тебя, чёртов предатель!
Мерзавец сбежал. Я не могу последовать за ним. Хорошо учился в школе и понимаю суть вещей: призраки привязаны либо к месту гибели волшебника, либо к его могиле. Где кончается след магии Тёмного Лорда, там кончается и мой след. Я всего лишь тень. Только здесь, в этих развалинах, я стабилен, а за калиткой, меня, скорее всего, ждёт сме... Не могу об этом думать!
- Что, Том, верные слуги отбились от рук?
Это ещё кто? Дамблдор?! Разумеется: «любящий» голос трудно не узнать. Откуда здесь взялся проклятый старик?! Это что, ловушка? Я знал, я подозревал, что дело не чисто... Как долго я отказывался воспринимать всерьёз донесение Северуса! Дамблдор, отпустивший сопливого юнца с ценной информацией катит только под непристойную байку.
- Так что будем делать Том? Ты готов умереть?
Умере... Здесь и сейчас?! Стоять столбом и ждать заклятия, которое развеет собранную в тебе энергию по воздуху?! Но бежать бессмысленно... Ещё этот крикун надрывается под ухом, не даёт собраться с мыслями. Треклятый мальчишка!
Стоп!!! Вот он, выход: Дамблдор не посмеет тронуть младенца. Ну что, рожденный на исходе седьмого месяца, хватит ли у тебя могущества ещё раз одолеть Тёмного Лорда?
Ребенок рядом. Переминается с ноги на ногу, держась за кроватку, и дерёт горло... Как победитель, само собой!
Где-то должна быть дыра, щель, отверстие...
Близко подойти невозможно: чары матери окружают его со всех сторон и плотно. Придётся действовать, уповая на силу темной магии и руну дерева тис, на её защиту и свою исключительность. Терять, в любом случае, нечего.
Девятое заклинание Одина, и мы – одно целое. Побеждает тот, кто действует немедля. Ты опоздал, старик!
Волан-де-Морт, вытянув руку перед собой, прочерчивает над головой ребёнка зигзагообразную линию и тотчас оказывается в центре воронки, завертевшей его в бешеном вихре. Какая-то стихийная сила сжимает образовавшийся смерч в одну точку.
Всё погружается в ночь. Минуту-другую из темноты вырывается лишь надрывный детский плач, но от света волшебной палочки мрак отодвигается. В расширенных зрачках ненавистных голубых глаз отражается разорванный заклятием лоб младенца. Рана наливается кровью.
Это было последнее, что смог увидеть Гарри. Некоторое время он ещё чувствовал в себе странную смесь злобы и торжества победы, но вскоре – в основном благодаря собственным усилиям - всё отступило. Возвратившись в себя, Гарри поднял веки.
Он снова увидел кровоточащий шрам на своём лбу, только на этот раз в глубине карих глаз. Гермиона – бледная, без кровинки в лице - опустившись на колени, склонилась над его головой. Она держала наготове пузырёк с бадьяном и клочок ваты, но, ни то, ни другое применить не решалась.
- Как ты?
- Нормально, - выдохнул Гарри, стараясь погасить в себе волнение. – Только рассказывать долго. Потом, ладно?
Гермиона слабо кивнула. Бадьян Гарри не тронул, но ватой собрал со лба выступившую кровь. Пальцы задержались на извилинах шрама: он заметно припух и слабо пульсировал. Боже, та тварь, что прячется в нём, живёт и даже что-то соображает! Гарри передернуло от отвращения. Гермиона, заметив его непроизвольное движение, нахмурилась.
- Руна, связанная с деревом тис – это что?
Гарри задал вопрос безотчётно, просто для того, чтобы чем-то занять паузу. Всё увиденное поразило настолько, что отодвинуло на задний план даже факт присутствия Дамблдора на месте трагедии. Странное чувство брезгливости к себе не прошло, он не хотел смущать Гермиону малоприятными подробностями и уже страшился той минуты, когда придётся рассказать ей о видении.
- Руна «Эйвас» - это сила природы, покоряющая смерть. Вместе с тисовым деревом считается символом долговечности.
Не дожидаясь дополнительных вопросов, Гермиона выудила из сумочки «Словник чародея» и, пролистав страницы, указала на вертикальную палочку с двумя черточками, похожими на крючки: один сверху, другой – снизу.
- Разве мой шрам похож на это? – удивленно спросил Гарри после того, как рассмотрел руну со всех сторон. Он даже перевернул книгу вверх ногами, чтобы удостовериться, что его шрам имеет мало общего с указанным знаком.
- Не похож, - согласилась Гермиона. – А почему непременно должна быть руна «Эйваз»?
- Призрак, вытянутый из волшебной палочки, использовал руну дерева тис и девятое заклинание Одина, чтобы защитить себя и... пометить меня, как равного себе. Теперь мы вроде как одно целое. Не знаю, как он, а я-то вряд ли смогу жить спокойно, - Гарри невесело усмехнулся, подумав о том, что местами процитировал злополучное пророчество.
Гермиона пробормотала что-то невнятное в ответ, Гарри разобрал слова «тисовая палочка» и «логично». Прошла минута, может быть, больше. Как-то странно встряхнувшись, Гермиона вдруг уставилась на шрам так, словно впервые увидела. Её рука машинально потянулась за «Словником чародея». Ничего не объясняя, она начала лихорадочно перелистывать книгу, и обрадовано вскрикнула, обнаружив то, что искала.
- Руна «Соулу»! Гарри, посмотри сюда, - Гермиона ткнула пальцем в зигзагообразный знак, занимающий добрую четверть страницы. – Возможность невозможного и целостность! Руна действия, победы и удачи. Внутреннее видение, проясняющее путь, подсказка, иначе говоря – интуиция. Щедрое солнце и та самая... любовь!
- Любовь?! Какая любовь? – на самом деле Гарри подумал: «Ничего себе - сюрприз!»
- Такая, как будто это единственное, что осталось в твоей жизни, – щёки девушки, ещё недавно бледные, как у статуи, порозовели. – Просто живёшь и любишь...
- ...но как в последний раз? – Гарри изо всех сил старался оставаться спокойным, но всё выложенное как-то не в меру точно определяло его состояние, когда он шёл по лесу навстречу своей смерти.
- Ну... – Гермиона замерла, остановив на нём свой взгляд, участливый и понимающий, как будто знала, о чём он думает. Немного поколебавшись, добавила: – Именно так: без какого бы то ни было расчёта, без оглядки и даже без глубокого понимания происходящего.
Потрясённый сказанным, Гарри не нашёлся, чем ответить. Окончательно смущенная Гермиона, по всей видимости, стараясь отойти от болезненной темы, начала рассказывать про «Соулу» всё, что когда-либо успела прочитать. Не прерывая вдохновенной речи (Гарри уловил ещё что-то про свет души, энергию вращения и здоровье), Гермиона достала из сумочки круглое зеркальце и сунула ему в руки.
Приподняв чёлку, Гарри посмотрел на своё отражение, потом в книгу, потом опять поднял перед собой зеркальце. Его шрам действительно повторял форму загогулины, нарисованной в «Словнике», если не считать того, что Гарри видел зеркальное отображение шрама. Он не преминул сказать об этом Гермионе, и тем заметно убавил в ней восторженных эмоций.
- В самом деле... – пробормотала она в ответ на замечание Гарри о перевёртыше. – Потому-то я, наверное, никогда не связывала твой шрам с руной «Соулу». Но на знак дерева тис точно никак не подумаешь! Тем более, что руны вырезаются в строгих геометрических пропорциях под заданным углом наклона, а «Эйваз» имеет единственное положение – вертикальное.
- А Дамблдора тоже озадачил этот момент, - нарочито небрежный голос «Великого Артефакта» визгливо зазвенел в ушах.
Гарри, вздрогнув, прижал ладонь к уху. Раздался глухой звук: книга, внезапно оставшись в одной руке, опустилась на пол чуть резче, чем он рассчитывал. Лицо Гермионы снова побелело.
- Это всего лишь «Великий Артефакт» шалит, - сказал Гарри, тронув девушку за руку и удивляясь тому, как нелепо и даже смешно звучат его слова. – А тот, что в шраме, сидит тихо.
- Нет, он там не сидит.
Гермиона произнесла загадочную фразу с таким характерным блеском в глазах, что сомнений не оставалось: она что-то такое нащупала. Гарри уставился на неё вопросительно.
- Его там с самого начала закрутило воронкой и сжало в одну точку.
- Воронкой? - она что, подглядывала?
- Ну да, - Гермиона немного смутилась, но привычка отвечать на вопросы подробно взяла своё. – Вращение «Соулу» имеет воронкообразную форму. Энергия выталкивается наружу и снова сжимается в точку, и процесс непрерывно повторяется.
- И что же она, - Гарри имел в виду руну, - вращает?
- Пространство вокруг себя, - ответила Гермиона. Внезапно напустив на себя строгий вид и измерив Гарри хмурым взглядом, добавила: - Иногда с разрушительными последствиями.
Гарри не смог сдержать смех. В носу вдруг защекотало, он чихнул, и это рассмешило ещё больше. Гермиона мгновенно присоединилась к нему.
- Постой! – воскликнул Гарри. – Выходит, этого паразита всё время крутит-вертит?
- Ага, - откликнулась Гермиона. – Выталкивает наружу и снова сжимает. Между прочим, ему не позавидуешь.
Она покрутила кистью руки, одновременно сжимая и разжимая пальцы, пытаясь изобразить мифическую воронку.
- Бедный Томми! Так, выходит, ему тоже... неспокойно?
- Зато он познал, что жизнь есть движение.
«Сердобольно» вздохнув – разок, для приличия - Гарри рассмеялся. Представляя себе беспомощного, вечно кувыркающегося Волан-де-Морта, он уже не испытывал прежней гадливости, и был несказанно рад этому очищающему чувству. Но слова Гермионы вызывали некоторые сомнения.
- Всё равно не понимаю: если внутри меня находится что-то вроде непрерывно работающей пружины, то почему я этого не замечаю?
- Да не внутри тебя, Гарри! – воскликнула Гермиона, нечаянным резким движением захлопнув лежащую на коленях книгу. – А снаружи. Но в пределах твоей ауры.
- Ауры? - Гарри удивленно приподнял брови.
Слово он слышал, и не раз, но поскольку это исходило от Трелони, то относился скептически и к понятию, и к самому слову. Для него это была такая же ерунда, как пресловутое «внутреннее око» или «наружные глаза».
- Да, ауры, - подтвердила Гермиона. – Это что-то вроде невидимого скафандра, окружающего тело человека. И не только человека, но и любое живое существо. Я читала, что аура есть и у растений, и даже у одноклеточных. Некоторые волшебники могут видеть ауру.
- Например, профессор Трелони? – не без издёвки спросил Гарри.
Он почему-то подумал, что без Трелони тут не обошлось. Как-то раз стрекоза проговорилась, что аура мисс Грейнджер очень слабая. Разумеется, Гермиона рванула в библиотеку.
- Например, Луна, - из голоса девушки неожиданно исчезла мягкость. – Как-то раз ночью, уже накануне похода в «Гринготтс», она сказала мне, что не сожалеет о трёх, проведенных в темноте месяцах. У неё наконец-то открылись эти... наружные глаза, и теперь она может Видеть.
- И она, в самом деле, что-то такое... Увидела?
- Нечто вихреобразное, и как раз напротив твоего шрама. Но, Гарри, я иногда бываю такая упёртая! – Гермиона, собрав в кулак пальцы, постучала сначала по полу, а потом по своему лбу. – Непростительная узость мышления, ограниченный кругозор... В общем, только сейчас поняла, что она имела в виду. Мысли тогда совсем другим были заняты, а у Луны, как назло, был такой мечтательный голосок!
Гермиона, видимо основательно разозлившись на себя, запихнула «Словник чародея» в сумочку и почти рывком поднялась с полу. Гарри, прихватив откатившуюся в сторону палочку с пером феникса, тоже встал на ноги. Он шепнул Остролисту, что дослушает его рассказ позднее, и это была скорее защитная реакция на уровне инстинкта самосохранения, нежели осознанное решение.
Если начать копать под Дамблдора, это будет иметь разрушительные последствия, и, прежде всего для собственного здоровья. Где-то в глубине души закралось подозрение, что чёртов паразит сбавляет виражи и начинает царапать кожу, едва речь заходит о Дамблдоре, и потому подсознание настойчиво выталкивало из головы всё, что было связано со стариком. Не сейчас. Потом, когда он, Гарри, будет готов рассуждать трезво.
- Одно не понятно, - продолжала Гермиона, снимая с шеи сбившийся набок платок и расправляя его перед собой, - твоя руна «Соулу» действительно имеет зеркальное отображение. В конечном итоге, это не так уж и важно, потому что руна непрерывно вращается: в одном положении втягивает в себя энергию, в другом выталкивает. Но всё равно странно, как будто её вырезали...
Неожиданно она замерла на месте, медленно опуская зажатый в руках платок, и вид у неё был такой, будто в неё только что шарахнули крепким заклятием. Глаза как-то странно вытаращились. Она смотрела на Гарри и одновременно сквозь него: взгляд был устремлён куда-то вглубь, внутрь... Вот то, что нужно!
- ...изнутри? - закончил Гарри, но со знаком вопроса.
- Да! – выдохнула Гермиона, одним коротким словом развеяв последние сомнения.
Со стороны камина раздались нестройные, но тёплые рукоплескания, Гарри и Гермиона развернулись к холсту. Основатели хлопали в ладоши, а на их лицах сияли улыбки.
- Браво, молодые люди! – похвалил Салазар.
– Я всегда говорила, - подхватила Хельга, - что человек должен до всего доходить сам!
- Ведь только так и учишься, - Годрик сказал серьёзно, но с понимающей улыбкой.
- А если не знаешь, нужно спросить, - произнесла Ровена как-то особенно по-доброму. – Часто бывает достаточно небольшой подсказки.
- Так вы всё знали? И, небось, с самого начала? – спросил Гарри, которому восторги основателей показались несколько надуманными. – Но когда?
- Когда Увидела, - ответила за всех Хельга.
- Должен признаться, юноша, - сказал Салазар не то чтобы извиняющимся тоном, но без присущей ему надменности, - что, начав разговор о призраке, намеренно пытался вас запутать.
- О призраке, который якобы родился из осколка души? – уточнил Гарри.
- О нём, о нём,- Салазар усмехнулся. – Из осколка души ничего не может родиться – оставшись без тела, без вместилища, без хозяйской части, он умирает мгновенно - но хотелось навести вас на нужную мысль. Удалось не сразу, но право, если бы я знал, что вы уже сталкивались с «Приори Инкантатем», вы не услышали бы от меня подобной подсказки. Так что, радуйтесь: вам в очередной раз повезло.
- Надеюсь, не в последний, - ответил Гарри, которого откровенность Салазара немного смутила.
Основатели в ответ дружно рассмеялись. Хельга, переглянувшись с остальными, подошла к краю холста.
- Тебе это не грозит. Руна «Соулу», активированная чарами твоей матери – это и есть твоя интуиция и твоя удача. Надеюсь, не только в борьбе со злыми духами, - взгляд Хельги остановился на обручальных кольцах.
- Нам подарила их Выручай-комната, - сказала Гермиона, посмотрев на своё кольцо. – Они ведь не исчезнут?
- Нет, не исчезнут. Пока... - Хельга остановилась, как будто стесняясь высокопарных слов, - пока вы будете вместе. Твоему избраннику очень необходим человек, направляющий энергию «Соулу» в нужное русло. Чтобы не наступать на шнурки собственных ботинок.
Про шнурки Гарри не понял, но Хельга, а за ней и другие чародеи, почему-то заулыбались. Гермиона залилась густым румянцем, но не опустила голову и не отвела от него взгляда.
Влажные, блестящие не то от слёз, не то от счастья глаза заставили выкинуть из головы и шнурки, и всё остальное. Вдохновение накатило на него тёплой волной, но возможно, просто «Соулу» повернулась под каким-то особенным углом. Гарри шагнул к Гермионе, обняв, прижал к себе и, не сдержавшись, закружил её по комнате.
Как его золотая руна закручивает вокруг себя мир.
"Два рояля в кустах"
СЮРприз*
Это тоже тебе на день рождения. Подарок. Только отбетить не успели.
Глава 77. Эхо свершившихся событий
Вместе с первым ударом сердца в ушах зазвучала песня феникса. Внезапно и резко заболела голова, но, стремясь досконально вспомнить всё, что случилось три года назад на кладбище, Гарри не обращал внимания ни на что.
читать дальше
Это тоже тебе на день рождения. Подарок. Только отбетить не успели.
Глава 77. Эхо свершившихся событий
Вместе с первым ударом сердца в ушах зазвучала песня феникса. Внезапно и резко заболела голова, но, стремясь досконально вспомнить всё, что случилось три года назад на кладбище, Гарри не обращал внимания ни на что.
читать дальше